О Крещении Руси около 988 года говорит «Повесть временных лет» и основанные на ней летописи. Однако иностранные источники Х-ХІ веков такого события не знают.

В 1888 году в связи с 900-летием Владимирова Крещения историки проделали специальное исследование — искали хотя бы малейшие намёки в европейских и азиатских хрониках и документах. Результат был ошеломляющий: ни в одном тексте не нашлось никаких сведений по поводу христианизации Руси в конце Х века. Польские, чешские, венгерские, немецкие источники не упоминают такого факта, хотя о Руси и о князе Владимире рассказывают довольно часто. Ещё более странным является молчание православных современников и хронистов. Ни одна византийская или болгарская хроника конца Х-ХІ века и последующих времён ничего не сообщает об этом событии, хотя прочим деяниям Владимира посвящены многие страницы.
Самое же удивительное — что зарубежные источники той эпохи всё же знают об официальной христианизации Киевской земли и всего народа «русов». Но только они единогласно относят это событие… к 860-м годам, ко временам киевского кагана Аскольда.

«Без сомнений начали креститься»

Например, читаем послание Фотия, Константинопольского патриарха 858-867 годов: «Не только болгары обратились ко Христу, но и русы. Они подняли руку на Ромейскую империю, но теперь и они переменили эллинскую и безбожную веру, в которой прежде содержались, на чистое Христово учение. И в них возгорелась такая жажда веры и ревность, что они приняли пастыря и с великим тщанием участвуют в Христовых таинствах».

Или вот что пишет византийский император Х века Константин Багрянородный, описывая деяния своего деда императора Василия I Македонянина (правившего в 860-х годах): «И народ росов, воинственный и безбожнейший, он (император Василий) привлёк к переговорам и, заключив с ними мирный договор, убедил сделаться участниками Божественного Крещения, и устроил так, что они приняли архиепископа». Далее император повествует о чуде: Евангелие, брошенное в горящую печь первым архиереем Руси, было спустя немалое время извлечено из огня неповреждённым. После чего, по словам Багрянородного, «все варвары без сомнений начали креститься».

Этот рассказ императора Константина повторён во многих византийских хрониках ХІ-ХІІ веков. То есть факт Крещения Руси именно в 860-х годах был общепризнан в Византии. В достоверности такой даты никто не сомневался. Потому и Крещение времён Владимира там специально не отмечалось. Добавим к этому, что Русская епархия значится в двух византийских списках православных епархий 910-х и 950-х годов.

Мусульманские авторы тоже считают Русь христианской страной уже за столетие до Владимира. Скажем, арабский автор Аль Масуди, писавший в 930-960-е годы, определённо утверждал, что русы «имеют много городов, в которых стоят христианские храмы, где вешают колокола, в которые бьют молотком, подобно тому, как у нас христиане бьют деревянным стукалом по доске».

Русская эра

Но самое поразительное — что и древнерусские источники сохраняют следы упоминания о первом Крещении Руси. Практически все имеющиеся летописи называют Константинопольского патриарха, рукоположившего первого митрополита Киевского при Крещении Руси — Фотий (и это в летописных статьях 988-992 годов!) О Фотии-современнике говорит и документ, известный как Церковный Устав Владимира. На самом же деле патриарх с именем Фотий действовал за сто двадцать лет до Владимира.

Кроме того, несколько летописей напрямую упоминают о принятии христианства Русью под 860-880-ми годами. А в Никоновской летописи трижды поставлены даты не от сотворения мира, а по «русской эре», отсчитанной от 860 года.

Стоит отметить и то, что «Сказание о Владимировом Крещении» из «Повести временных лет» отличается несообразностью, выдающей составление из источников, посвящённых более раннему времени. Например, иудейские проповедники при дворе Владимира представляют, как написано в тексте, Хазарское государство. Однако Хазарский каганат к середине 980-х годов уже 20 лет не существовал, а вся иудейская элита его на то время уже перешла в ислам.

Также и критика латинян в нескольких летописных статьях о Владимире была бы совершенно невозможна в его эпоху (весь Х век был последним периодом единства и крепкого мира между восточным и западным христианством, не омрачаемым никакими прениями). А вот как раз на сто лет раньше, в эпоху патриарха Фотия, действительно произошёл острый церковный конфликт между Римом и Константинополем.

«Проколом» летописи является и то, что греческий философ, рассказывающий князю Владимиру Священную историю, пользуется александрийской эрой (по которой Рождество Христово произошло в 5500 году от сотворения мира). Это летоисчисление в Византии бытовало до второй половины ІХ века. Тогда как во времена Владимира уже почти век использовалось только константинопольское исчисление (Рождество Христово — 5508 год от сотворения мира), по которому, кстати, проставлены и все остальные даты в «Повести временных лет».

Бой с драконом

Эти и многие другие странности в летописном и житийном описании Крещения Руси князем Владимиром, вместе с информацией из иностранных источников, укладываются в убедительную гипотезу. А именно: Киев и подчинённые ему земли официально приняли государственной религией Православие при Аскольде в 860 году. Но упорное сопротивление языческих народных масс привело к тому, что ещё более чем столетие продлилось двоеверие — приблизительное равновесие Православия и язычества — в обществе. Лишь в 988 году стараниями и упорством князя Владимира Православие на Руси одержало победу окончательно. По крайней мере, на официальном уровне язычество ушло в небытие.

А через полвека-век отечественные авторы для обоснования (перед Константинопольским патриархатом) необходимости канонизации князя Владимира сочли нужным перенести на него вообще все заслуги, связанные с Крещением Руси. Для этого использовали древние хроники, рассказывающие о Крещении Аскольда. Но при перенесении этих рассказов в эпоху Владимира возникли десятки хронологических и смысловых нестыковок и фатальное расхождение с зарубежными источниками, о которых шла речь выше.

И что же, все эти убедительные исторические выкладки уменьшают роль личности князя Владимира в истории Руси и Церкви? Отнюдь. Наоборот, такие свидетельства существенно возвышают его подвиг, обнаруживают особую сложность узла, который он развязал. Одно дело — «засеять непаханное поле», дать неожиданную глубину Истины наивным и горячим дикарям. А совсем другое — изменить смешанное двоеверное общество, где каждый второй — язычник убеждённый, вполне знакомый и ежедневно встречающийся с христианством и христианами, но добровольно выбравший «веру предков».

Решиться вовремя разрубить такого дракона смог бы уже не всякий правитель. Тем более если представить, что в глазах Византии и других государств Русь уже была условно христианской страной — и о внутренней духовной проблеме древнерусского общества в мире мало кто знал.

Главный подвиг

Но всё это лишь гипотеза. А вот абсолютно несомненно, что при князе Владимире и его сыне Ярославе произошло стремительное заимствование Русью высокой мыслительной, нравственной, эстетической культуры православной Византии. Это явление мы обычно считаем простым следствием Крещения Руси. Дескать, Русь крестилась, и, само собой, византийские священники, учителя, книжники и мозаисты-иконописцы тут же и понаехали. Точнее, за большие деньги были выписаны князьями, которые иначе и не могли поступить.

Между тем Византия успешно привела ко Христу десятки стран (нередко побогаче Руси), в которых такого уровня духовного и культурного цветения столь быстро и эффективно после Крещения не началось. Конечно, можно говорить о некоторых «заведомо православных» особенностях восточно-славянской ментальности. Но очевидно, что дело не в этом.

А дело в том, что князь Владимир вовсе не силой только переломил сложную общественно-духовную ситуацию в своей стране. Он, а за ним и Ярослав, как никто из современников, прочувствовали не просто Христову истину, но и океанскую глубину христианской византийской культуры. Они распознали в лучах этого света целый спектр — и форсировали небывалой мощности культурную революцию.

На самом деле не культура Византии пришла самотёком вслед за Крещением Руси. Наоборот, личная инициативность Владимира и Ярослава в строительстве огромных красивых храмов, основании школ, переводе и переписывании книг, собирании библиотек, во всей этой прививке драгоценной византийской христианской лозы на своевольные русские саженцы — вот что окончательно крестило всю Русь!

Владимир сразу показал новообращённым Христа как подателя особенной красоты и мудрости. Он сразу дал Руси ассоциацию: вера — величие и лепота. Наверное, отсутствие такого мощного примера и обусловило в своё время историческую неполноту Аскольдова Крещения. Но Аскольд и его последователи (в том числе и равноапостольная княгиня Ольга) действовали вполне логично и по-своему мудро: благодаря им сохранился внутренний мир и единство народа; общество не раскололось. А Владимир и Ярослав действовали в области духовной культуры невероятно революционно. Не по-администраторски, а именно по-апостольски, сосредоточившись на стратегии гуманитарной даже в ущерб стратегии социальной и экономической.

Сосредоточенность Владимира и Ярослава на обильном засевании простых русских душ очень непростыми византийскими семенами удивительна для той эпохи. Правитель, задумавший создать не великое государство, а великую народную душу, — часто ли встречается? Массовое миссионерство «высоким умом и сложной красотой» — где такое слыхано? А ведь именно этим святой равноапостольный князь Владимир сделал Русь такой, какой мы её знаем и любим.