Пять лет назад я написал рассказ 'Расхитители могил'. Его герой - Андрей Владимирович Лепский, русский археолог-любитель, волею случая оказавшийся свидетелем преступлений, совершаемых в Чечне русскими войсками. Ранимый молодой человек, горячо любящий Россию, был так подавлен увиденными жестокостями, творимыми его родиной, что переходит в ислам и принимает имя Абу Бакр.
   
Прототипами этого героя стали для меня несколько реальных молодых русских, воюющих против федеральных войск на стороне чеченских повстанцев. Сменить вероисповедание их заставила совесть. В рассказе Андрей произносит такие слова:

'Как мы можем так жить? Как мы можем так жить, не понимая, что мир разговаривает с нами только потому, что на наших складах ржавеет атомное оружие? Как мы можем радоваться тому, что нас все боятся? На меня как будто обрушился весь ужас истории, перед моими глазами прошла вереница всей той несправедливости, которую творила Россия. Жестокая колонизация Сибири, тяжесть которой нес дед Терентий, захват Алтая, подчинение и истребление малых северных народов, изнасилование Тувы. . . Колонизация закавказских христиан. Захват Литвы, Латвии, Эстонии. Изнасилованная Бессарабия. . . Нападение на Манчжурию, раздел Польши плечом к плечу с Гитлером, безжалостное нападение на Финляндию, танки на улицах Праги и Будапешта. Уничтожение Афганистана, поддержка русскими танками таджикских мафиози. . . Миллионы тонн русского оружия по всему миру, заигрывание с самыми грязными режимами.

Я долго подавлял это в себе, не имея сил признать суровую правду. Споря с чеченцами, я отказывался признать, что насилие у нас в генах, что корни всего русского зла - в уничтожении нашего национального генофонда в войнах, революциях, на виселицах, в концлагерях.

Я верю, что нет Бога кроме Бога, и что Мухаммед - пророк его. . . Я стал мусульманином. Этой единственной фразой я отсек корни старой веры, своего прошлого, своей ответственности за дела предков и современников'.

В рассказе Андрей проходит через внутреннее покаяние, происходящее в душе этого тонко чувствующего человека. Свой мужественный поступок он транспонирует в акт личного отказа от своей веры. Самым важным этапом самопознания Андрея становится понимание того, что именно русские, русский народ страдает больше всего от бесконечных маниакальных имперских устремлений русского государства.

Я сразу же вспомнил своего Андрея после заявлений российского генералитета и откровенных угроз в адрес Чешской республики в связи с планами разместить на нашей территории радиолокационную станцию США. Я также вспомнил свои встречи с русскими генералами и офицерами в девяностых. Вспомнил неписаное правило, которому должен был следовать каждый любознательный военный корреспондент, участвовать в попойках, и то, с какой прямотой генералы, приобнимая меня за плечи, говорили: 'Ну, когда-нибудь мы освободим вас от немецкого ига'.

Мы не знаем, что будет в нестабильной России через пять, через десять лет. Большевистский режим? Фашистский режим? Режим мафии? Или некая их комбинация? В любом случае, ничто не свидетельствует об исчезновении имперских притязаний Российского государства. А простираются они, конечно, не до Ужгорода, а как минимум - до Аша (Аш - город на западной границе Чехии - прим. переводчика).

Поведение российского генералитета унижает русский народ, который имеет право на достойную жизнь при добрососедских отношениях с окружающими народами, на жизнь без имперских демаршей.

Андрей в России уже не единственный, кто понял, что будущее России - в ее покаянии. Мы же пока вынуждены искать гарантии нашей безопасности в другом направлении.

Яромир Штетина - член Сената ЧР, писатель