Поругать Никиту Михалкова — нынче хороший тон, этого и ждешь от всей прогрессивной критики, когда после долгого перерыва выходит очередной его фильм. Да и в самом деле, как можно нежно отзываться о работе человека, который снимал с Павлом Лебешевым и при этом не давал авторские права операторам? Который долгое время, с сомнительным успехом, возглавлял Cоюз кинематографистов? Который все больше занимается политикой, а не искусством и прочая, и прочая... Да-да-да, мы будем ругать Михалкова при каждом удобном случае, но сегодня нам представился не совсем такой.
Ни для кого не секрет, что «12» Никиты Михалкова — это прямой римейк картины «12 разгневанных мужчин» Сидни Люмета 1957 года, которая по сей день занимает 13 место в IMDb top 250. Переплюнуть Люмета у Никиты Сергеевича, разумеется, не получилось, но своего условно-золотого Льва на Венецианском фестивале в итоге он отхватил.
Тут важно отметить, что если оригинал отлично смотрится в любой стране мира и в любое время, то новоиспеченная картина по послевкусию какая-то уж слишком российская и слишком сиюминутная. Тем не менее, несмотря на все камни, брошенные в их сторону, крепкосделанные «12», несомненно заслуживают зрительского внимания, плюс привлекают его к голливудской киноклассике (жалко никто не соберется «Касабланку» переснять), и разговаривать об этом фильме можно с двух основных позиций: можно обсуждать его политическую подоплеку, все его метафоры, отсылки к современности и руководства к действию, а можно просто поговорить о фильме «12» как о произведении искусства.
Мне, признаться, о политике в фильме говорить совершенно не хочется (об этом уже сказали многие) да и понятно, что тут от Михалкова нечего ждать особых откровений, так будем же говорить об искусстве!
Камерные театральные пьесы — сложный жанр. Последним подобным опусом в кино был блистательный фильм Озона «8 женщин». Как несложно догадаться, сделать чистую литературу адекватной киноэкрану — небанальная задача. Во-первых, зритель устанет смотреть на одинаковые лица в одинаковой обстановке. Во вторых, если никого заведомо не будут убивать, то и сопереживать героям не стоит. В третьих, долго слушать актерский монолог с экрана попросту утомительно, мы не за этим ходим в кино.
Но в фильме «12» снова, как и 50 лет назад, зрительское внимание не ослабевает ни на минуту. Интересно попробовать понять, почему же так происходит? Самое важное место, пожалуй, занимает сюжет: мы знаем, что двенадцать присяжных заседателей должны вынести единогласный приговор мальчику-чеченцу (в оригинале пуэрториканцу), решив, виновен он или не виновен в убийстве своего приемного отца, отставного офицера российской армии (в оригинале родного отца). Если они не примут единогласного решения, то потребуется новый созыв присяжных и новое заседание суда. Двенадцать мужчин запирают в спортзале, чтобы они могли обсудить материалы дела и принять свое заключение.
Поначалу одиннадцать человек голосует за виновность подсудимого и только один из них голосует против, но дальше картина стремительно теряет единообразие. Схема, по которой построен сюжет, сама по себе очень красива — это своего рода игра, зритель знает, что к концу сеанса она закончится, но пока ещё не знает, как именно, и потому готов постоянно удивляться. Просмотр таких фильмов напоминает футбольный матч или чтение хороших детективных историй. Даже когда бесконечные перипетии начинают утомлять, никак не можешь оторваться, не узнав — чем же все закончилось.
Снять такую историю, четко продумав расположение камер и движение актеров — вообще довольно сложное упражнение, а правильно смонтировать под силу только истинному ювелиру, что Михалкову в итоге удалось в полной мере. Помимо сюжета и технической стороны немаловажно, какие актеры задействованы в картине, ведь аргументация построена таким образом, что каждый из присяжных в определенный момент произносит своего рода исповедь, доказывая свою точку зрения. Так вот, в этой исповеди не должно быть фальши — иначе вся структура рухнет. Такие актеры, как Маковецкий и Гармаш, Стоянов и Гафт, Петренко и Ефремов — это зрелые мэтры современного российского театра и они успешно справляются с поставленной задачей: весь фильм наполнен яростными монологами по поводу современной действительности, которые, правда, попахивают вторичностью после исконно куда более театрального «Изображая жертву» Серебренникова.
Строгое же единство времени и места действия, а, следовательно, и цельность сюжетного конструкта по версии Михалкова в итоге соблюдены не были. Время от времени на экране возникают нарочито кинематографические на фоне театральной антрепризы флэшбэки из жизни подсудимого, на которых последовательно показывается детство, домик в горах, мама и весь ужас неожиданной войны. Герой мальчика преподносится как предельно положительный, в то время как все ксенофобские и националистические эскапады присяжных — нелепы и постыдны. Что ж, кино, привлекающее внимание к обострению межнациональной розни, пытаясь противиться ей — хорошее дело в любом случае, особенно если учесть сколько подростков его посмотрит в ближайшие дни. Вопрос, насколько две части фильма сумели ужиться друг с другом.
Остальные же умствования, которые развивают тему милосердия, хочется всё-таки оставить в стороне. И иконка, и символичный воробей выглядят по меньшей мере лишними, разбивая вдребезги финал, а уж что хочет сказать автор, настойчиво повторяя, что наше правосудие невозможно без православного мировоззрения, об этом и вовсе не хочется задумываться.
Да, кино получилось интересное и лихое, ещё раз доказывая, что все гениальное — просто, и возвращение мэтра в большое кино прозвучало, и это важно, но что в итоге перевесило — красота или политика, римейк или авторский посыл, решать зрителю.
До встречи в кино.
http://www.kinokadr.ru/
