ГЛАВА 3.
БОРЬБА ХРИСТИАНСТВА С ОСТАТКАМИ ЯЗЫЧЕСТВА В ДРЕВНЕЙ РУСИ
Н.М. Гальковский
Борьба язычества с христианством. Волхвы.
Отношение язычества к христианству. Волхвы.
По изображению Начальной летописи, язычество не оказывало активного сопротивления новой религии. Но надобно полагать, что были люди, не сочувствующие делу Владимира такие упорные язычники принуждены были бежать из Киева, о чём упоминает Татищев. Вероятно, таких беглецов было не мало. Обширные леса и болота давали им полную возможность спокойно служить своим старым богам. Акад. Е. Е. Голубинский полагает, что введение христианства сопровождалось волнениями, открытым сопротивлением и бунтами. Но летопись молчит об этом. Есть указание, что в Новгороде христианство было введено гражданской властью, действовавшей вооруженной рукою: известная пословица гласит, что «Путята крестил мечём, а Добрыня огнём». Допуская возможность и даже логическую необходимость борьбы язычества с христианством, мы должны признать, что ни летописи, ни народная литература не сохранили об том определённых указаний. А потому следуем думать, что активные выступления язычества были ничтожны. Главную причину этого мы видим в том, что русское язычество не имело строго выработанного религиозного ритуала и вместе с тем не имело и жрецов. Старший в семье был в то же время и жрецом. На первый раз охранителями язычества могут показаться волхвы, о которых разсказывается в Начальной летописи. Волхвы на Руси были известны давно. Олег, как сообщает Начальная летопись под 912 г., спрашивал волхвов — кудесников, отчего он умрёт. Конечно, вера в волхвование и сами волхвы возникли в языческую пору. Христианство считало волхвование бесовским делом, а самих волхвов за служителей бесов. С распространением христианства волхвы теряли доверие у более просвещённой части русского общества: прибыльное их ремесло падало, и потому естественно волхвы оказались ревностными поборниками язычества и противниками христианства. Преимущественно волхвы появлялись в северо-восточной части Руси, по соседству с финнами. Сохранилось предание о появление волхва в Новгороде; разсказ об этом передаётся в летописи под 1071 г., но на самом деле волхв в Новгороде мог явиться между 1074 — 1078 г. Волхв обещал перейти реку Волхв пред всеми. Не окрепшие в христианстве новгородцы взволновались. Положение епископа было затруднительным. Он облачился в священные облачения и, взяв крест в руки, сказал:«Кто хочет верить волхву, пусть идёт за ним; а кто верует (во Христа), пусть идёт ко кресту». На сторону епископа стал только князь Глеб Святославич с дружиной, а за волхвом пошёл весь народ. Князь Глеб спрятал под полу топор, подошёл к волхву и спросил у него: «Знаешь что будет сегодня!» — «Сотворю великия чудеса», отвечал волхв. Глеб ударил его топором, и волхв пал мёртвым. Видя, что предсказания волхва не исполнились, народ разошёлся. Это собственно единственный случай, когда волхв стал в открытую оппозицию христианству. Волхвы скоро поняли, что им не одолеть господствующего течения. Они стали скрывать своё ремесло и в значительной мере сумели удержать своё влияние на народ. Отметим, что волхвы появлялись, открыто только во время народных бедствий, преимущественно во время голода. Так появились волхвы во время голода в 1024 году и около 1071 г., в Ростовской земле. В обоих случаях волхвы проявили непримиримую вражду к пожилым и богатым женщинам, которых убивали и имущество которых забирали себе. Может быть, волхвы видели в старухах конкурентов по ремеслу: известно, что и теперь старухи нередко занимаются знахарством и ворожбой, даже сложилась поговорка, что «всякая старуха-ведьма». Волхвы старались повлиять на народ предсказаниями, иногда странными до нелепости. Так, появившийся в 1071 году в Киеве волхв предсказывал, что через пять лет Днепр потечёт обратно, земли перейдут с места на место: греческая земля станет там, где русская, а русская, где греческая, т. е. произойдёт великая катастрофа. В этом предсказании малодушные могли усматривать наказание за измену старым богам; предполагалось, что для избежания великого несчастия следует оставлять новую веру и обращаться к старому язычеству. Неверные верили волхву, а верные смеялись над ним, говоря: «бес тобою играет на пагубу тебе». Действительно, так и случилось: в одну ночь пропал он без вести. В 1091 году появился в Ростове волхв, который погиб. Летопись не сообщает причины скорой погибели волхва. Вероятно, он был схвачен по приказанию князя. По крайней мере, мы имеем ясное указание, что в 1024 г., князь Ярослав, переловив в Суздале волхвов, одних из них подверг заключению, а других казнил. Если волхвов подвергали заключению, то вероятно пожизненно, так как о них прекращались всякие слухи. Опасаясь гражданской власти, волхвы редко обнаруживали свою деятельность. Ещё реже они оказывали сопротивление властям. Такой случай был около 1071 года. Однажды в Ростовской земле, где тогда был голод, появились двое волхвов. Они распустили слух, что причиной голода являются женщины вследствие чего много женщин было убито, а имущество их волхвы брали себе. Поднимаясь вверх по Шексне, волхвы пришли на Белоозеро, имея с собою триста человек своих сторонников. Гражданская власть немедленно обратила внимание на безпорядки, вносимые волхвами, и воевода князя Святослава Ярославича боярин Ян Вышатич, пришедший на Белоозеро за сбором дани, потребовал выдачи волхвов, как убийц. Жители были на стороне волхвов. Дело дошло до кровавого столкновения, после чего волхвы были выданы. На допросе волхвы разсказали воеводе миф о сотворении мира и человека: «Бог мылся в бане и вспотел» и проч. Волхвы бели казнены. Итак, мы видим, что деятельность волхвов всюду была прекращаема государственною властью. Народ же относился сочувственно к волхвам. Впрочем, следует принять во внимание, что волхвы появлялись у нас в 11 веке, во время общественных бедствий, когда в толпе с особой силой оживают старые верования и предразсудки. Волхвы поняли, что стоящие на страже новой религии князья не допустят их деятельность, и открыто уже не выступали.
Кто были волхвы, о которых говорит летопись.
Но возникает вопрос: кто были эти волхвы? Представителями, какого язычества они были? В Начальной летописи разсказывается, что один новгородец ходил в Чуд к кудеснику гадать, и гаданье не удавалось, пока на новгородце был крест. И так кудесник из чуди был финн-язычник, а не русский. «Каковы ваши боги и где они живут»? спрашивал новгородец у волхва-финна «Живут они в бездне», отвечал волхв: «образом черны, крылаты, имеют хвосты, иногда поднимаются под небо, подслушивая ваших богов; ваши (христианские) боги на небе; если кто из ваших людей умрёт, то возносим на небо; если кто умрёт из наших (язычников), то носим к нашим богам, в бездну». «Так оно и есть", замечает благочестивый летописец, присовокупляя от себя благочестивое размышление. В описи чудина своих богов легко узнать нашего народного чорта, который не соответствует христианскому дьяволу, так как не имеет закоренелой злобы. Чорт наших народных разсказов глуп и честен: умный мужик всегда его надувает. Ростовские волхвы так разсказывали воеводе Яну о сотворении мира: «Бог, мывшись в бане и вспотев, отёрся ветошкой и бросил её с неба на землю; и сотворил диавол человека, и Бог душу в него вложил. Потому то, когда умирает человек, в землю идёт тело, а душа к Богу». Остановимся подробнее на этой легенде о миротворении.
Мордовская и малорусская легенды о миротворении.
Описанный в летописи разсказ волхвов о сотворении человека в более целом виде сохранился среди мордвы, среди природных финнов. По мордовской редакции человека вздумал сотворить не Чам-Пас, добрый верховный бог, а Шайтан, злой бог, сатана. Шайтан лепил тело человека из глины, песку и земли; выходили у него то свинья, то собака, гады; Шайтану же хотелось слепить человека по образу и подобию Чам-Паса. Тогда Шайтан позвал птичку-мышь и приказал ей вить гнездо в одном конце полотенца, которым Чам-Паса утирается, когда в баню ходит, и развесть там детей: один конец станет, тяжелей и полотенце с гвоздика от неравномерной тяжести упадёт на землю, Шайтан подхватил его и обтёр им свой слепок, и получил человек образ и подобие Божие. После того Шайтан стал оживлять человека, но никак не мог в него вложить живую душу. Душа в человека была в дохнута Чам-Пасом. Между Шайтаном и Чам-Пасом произошёл продолжительный спор: кому должен принадлежать человек? Наконец, когда Чам-Пасу, который её вдунул, а тело гниет, разлагается и идёт к Шайтану. А птичку-мышь Чам-Пас наказал за то, что она послушалась Шайтана, летала на небо и свила гнездо в Чам-Пасовом полотенце: Чам-Пас отнял у неё крылья и приставил ей хвост такой же, как у Шайтана, и дал ей такие же лапы, как у него. Обломки финского сказания о творении человека дьяволом находятся в современных малорусских сказаниях. По одному из них, сатана, в подражание Богу, лепил фигуру по образу своему, и получился козёл, которого сатана не мог оживить. По просьбе дьявола Бог дунул на козла, и козёл стал живой. Происходить спор, чья тварь козёл. «Почему же ты называешь козла своею тварью»? сказал Господ: «ведь я оживил его: твоя глина, а козёл мой». Чтобы прекратить спор, Господь сказал дьяволу: «Если ты удержишь козла, пусть тогда он будет твой; а не удержишь-Мой». Сатана согласился, но удержать козла, который отбивался от него рогами, ему не удалось, только он оторвал часть козлиного хвоста. По-другому разсказу, дьявол стал делать человека, но слепил волка, которого оживил Господ: волк чуть не разорвал дьявола. Вышеприведённый мордовский разсказ о творении человека служит комментарием к летописному разсказу под 1071 г. Летописный разсказ отрывочен, в нём нет стройности и последовательности. Есть основание думать, что описанные летописью волхвы были финны-язычники; если же это были русские, то они свое учение о создании человека заимствовали у финнов.
Дуалистические легенды финнов, сербов и малоруссов восходят к богомильским сказаниям.
Летопись передаёт, что волхвы держались дуалистического учения о сотворении человека. В летописи нет указаний, как учили волхвы о миротворении. Возможно, что это учение было сходно с розсказами современной нам мордвы о том же предмете. Вот финская легенда о миротворении. Плывший по водам Чам-Пас плюнул с досады на своё одиночество. Из этого плевка образовался огромный бугор, в котором скрывался Шайтан. Чам-Пас послал Шайтана на дно моря за песком, чтобы из него сотворить землю, и заповедал Шайтану помянуть его. Чам-Пасово имя. Шайтан не сразу исполнил повеление Чам-Паса и, только в третий раз, помянув его имя, мог достать песку, но при этом часть песка скрыл во рту. Чам-Пас разбросал песок, который стал расти; образовалась земля. Вместе с этим рос песок, скрытый во рту Шайтана, причиняя ему страшную боль. Шайтан должен был признаться в своём поступке. Чам-Пас приказал Шайтану выплюнуть изо рта скрытый песок, отчего образовались бугры, горы и холмы. А до того земля была ровная и гладкая. Чам-Пас проклял Шайтана и изгнал его в преисподнюю. Этот разсказ удивительно совпадает с разсказами о миротворении, слышанными нами в Смоленской губернии. Таким же дуалистическим миросозерцанием проникнуты малороссийские легенды о миротворении; и содержание у них одно и то же. Булашев отмечает сходство малороссийских разсказов о миротворении с религиозно-мифическими представлениями американских индейцев Чипеваи и легендами карел Олонецкого края. Об американских индейцах мы ничего не можем сказать. Что же касается карелов, то существование у них дуалистических мифов понятно, так как карелы-финны: одна народность обыкновенно имеем одни и те же сказания. Отметим, что одна малороссийская легенда весьма сходна с сербской народной песней «Цар Дуклииан и креститель Иован». По сербской песне, Дуклиян, вероятно известный гонитель христиан римский император Диоклетиан, и Иоанн Креститель — побратимы. Они пьют вино на берегу моря, после чего начинают играть, бросая яблоко, — нечто вроде игры в мяч. Креститель сильно бросил яблоко, и оно упало в море. Дуклиян предложил Крестителю достать яблоко со дна моря, если только Креститель не завладеет короной. Пока Дуклиян доставал из моря яблоко, Креститель полетел на небо и просил Бока разрешить ему хитростью овладеть короной. При дальнейшей игре Креститель нарочно забросил яблоко в море. Дуклиян опять берётся достать яблоко, если только Креститель не будет трогать его короны; затем Дуклиян, поставив на страже ворона, нырнул в морскую пучину. Креститель заморозил море, схватил корону и полетел на небо. Ворон закаркал, и Дуклиян поспешил подняться на верх, для чего ему пришлось пробить толстый слой льда. Дуклиян настиг Крестителя у небесных врат и не мог уже отнять у него короны, только, схватив за ступню, вырвал у него кусок мяса. В утешение ему, Господь сделал, что у всех людей имеется то же самое, т.е. выемка на подошве ног. Этот разсказ отрывочен и непонятен. Значительно осмысленнее и цельнее малороссийская легенда, записанная в селе Рыхте, Подольской губернии. В те времена, когда не было ещё на свете ничего, а была одна вода, Бог, ходя по той воде, увидел пузырь, в котором оказался маленький невзрачный человечек с хвостом и рожками. Бог назвал этого человечка Сатанаилом и сделал его чем-то вроде своего товарища (итак, дьявол соначален Богу по этой легенде). Бог приказывает Сатанаилу достать со дна моря горсть песку, чтобы создать землю. Сатанаил обнаруживает гордость и неповиновение. Только в третий раз у него осталось ничтожнейшее количество песку под ногтями, и из этой земли Бог творит землю. Сатана хочет погубить уснувшего Бога, но убеждается только в своём безсилии. Однако Господь был к нему милостив и даже подарил ему золотую корону на голову. Бог творил мир, а Сатанаил безчисленное количество подобных себе человечков, т. е. дьяволов, при помощи которых он хотел овладеть небом. Но Бог сверг Сатанаила и всю его рать с неба и создал ангелов, среди которых особенно любовью Его пользовался Миха. Обладавший только двумя крыльями Миха спускается на землю и дружится с Сатанаилом, задавшись целью отобрать у Сатанаила его золотую корону. Дальнейшее в общих чертах сходно с сербской песней. Приятели купаются в море и спорят, кто больше продержится под водой. Миха хитростью заставил Сатанаила продержаться под водою возможно большее количество времени, а сам схватил корону и бросился на небо. Сатанаил с трудом пробил покрывающий море лёд и пустился догонять Миху. Имея шесть крыльев, Сатанаил догнал Миху и отнял бы у него свою корону. Но Господь бросил Михе громадный огненный меч, которым Миха отрубил Сатанаилу с одной стороны три крыла, вследствие чего Сатанаил шлёпнулся на землю. Тогда Господь отнял у Сатанаила конец его имени-иль и приставил его к имени Миха; таким образом, Сатанаил стал называться Сатана, а Миха — Михаил. Замечателен конец легенды. Злобствуя на Михаила, Сатана изготовил громадный чугунный столб с приспособлениями для приковывания шеи, рук и ног и хранил этот столб в глубокой яме, надеясь когда-нибудь захватить ненавистного Миху. Однажды, когда Сатана пробовал своё изобретение, проходил мимо какой-то слабенький старик и стал спрашивать, что это за вещь. Давая объяснения, Сатана надел на себя цепи, приладил их и позапирал. «А что, Дед, хорошо, а!» спросил Сатана. «Аминь», изрёк старик, и тотчас железо слилось, и Сатана очутился на веки закованным. Дед был ни кто иной, как сам Бог. Булашев отмечает сходство украинских сказаний дуалистически-космогонического характера с апокрифами, каковы; « Свиток божественных книг» и «Беседа трёх святителей». Малороссийская легенда, содержание которой мы кратко изложили явно проникнута богомильством, ересью, возникшей в 9 столетии на Балканском полуострове. Возможно, что наша легенда сложилась под влиянием апокрифа, на книжной основе. Но как сложился приведённый нами выше финский разсказ о сотворении мира, проникнутый дуализмом, след. тем же богомильством? Мордовский разсказ записан в 19 столетии. Возможно, что мордва позаимствовала легенду у русских и переработала её сообразно своему миросозерцанию. В таком случае и мордовский разсказ является отражением книжного апокрифа. Но как же объяснить сходство русского летописного разсказа под 1071 г. с мордовской легендой? Решить этот сложный и тёмный вопрос нелегко. «Возможно», говорить Веселовский: «что черемисская, мордовская и т.д. и южно-славянская легенды принадлежали первично одной и той же полосе развития и религиозного миросозерцания; богомилы лишь внесли в круг своих дуалистических мифов, может быть, не славянское представление отвечавшее их целям, а черемисы и алтайцы получили обратно свой старый космогонический миф в освещении христианской ереси и апокрифов». Предания наших инородцев иногда оказываются весьма сходными с таковыми же преданиями русскими и болгарскими и со старой повестью о мироздании, популярной среди раскольников. Эти предания могли быть заимствованы русскими у инородцев. Зато и раскольники, несомненно, оказывали влияние на инородческие предания. Так, напр., в одной мордовской легенде содержится разсказ о рукописании Адама, о древе познания. Академик Веселовский сильно сомневается в исконно-славянском характере дуалистического мифа о мироздании. Он склонен признать дуализм ростовских кудесников, о которых говорит наша летопись, в основе своей финским. Волхвы нашей летописи-финны из ростовской мери. Легенда о сотворении человека, разсказанная ими Яну, и до настоящего времени, как мы видели, сохранилась среди нижегородской мордвы, только в более цельном и понятном составе, без пропусков. Сближение между финским и русским племенами носило мирный характер. Финские боги обрусели, стали русскими бесами, чертями наших народных сказок и поверий. «Вот почему русский летописец 11 века, говоря о волхвах, не делает и намёка на то, что ведёт речь о чужом племени, о Чуди: язычество, поганство русское или финское для него совершенно одно и то же» Г. Могульский в статье «О мнимом дуализме в мифологии славян» развивает мысль, что дуализм был чужд религиозному сознанию славян. Что касается русских ересей 11 века, то к. Могульский всецело их возникновение приписывает богомильству. В заключение отметим, что до сих пор среди мордвы сохранился обряд, напоминающий об избиении женщин волхвами в 11 столетии. Состоит оно в следующем. Когда мордвины готовятся совершать своё общественное богослужение, по дворам ходят избранные люди для сбора жертвенных припасов. В каждом доме старшая замужняя женщина берёт обеими руками за тесёмки мешок с мукой, закидывает его через голову назад за голые свои плечи и, не оглядываясь задом подходит к сборщикам. Сборщик, взяв в одну руку мешок, другой рукой пять, раз колет подошедшую в обнажённые плечи и спину, читая при этом молитву, а потом перерезывает тесёмки, и сумка падала в подставленную для того кадку.
Пассивное сопротивление язычества христианству.
Других активных выступлений язычества мы не знаем. Но это не значит, что оно без борьбы уступило своё место христианству; только это сопротивление было не активное, а пассивное. Известно, что сторонники язычества при св. Владимире бежали из Киева в глухие места. Полагаем, что в чистом своём виде язычество долго не могло продержаться: слишком велик был пример князя и боярства, принявших новую веру. Примеру властей следовали подчинённые; примеру Киева другие города, а за ними и пригороды. Родившиеся в язычестве, те, кого крещение киевлян застало в зрелом возрасте, могли быть убеждёнными почитателями древних богов. Но естественно думать, что новые поколения, не порывая совершенно со старыми верованиями, ничего уже не имели против новой веры и охотно её принимали. Тут-то и получается двоеверие, приводившее в негодование наших христолюбцев и ревнителей правой веры. Именуясь христианами, русские люди в значительной мере оставались при своих старых взглядах и верованиях. Язычество продолжало жить, как уклад жизни. Этот полуязыческий строй жизни, это двоеверное миросозерцание особенно были крепки и живучи по украинам, в селах и деревнях, удалённых от городов. Таким пристрастием к старине особенно отличались женщины, которых наши древние проповедники усердно обличали в идоломолении и волшебстве. Знакомство с древней русской литературой и обличительной литературой в частности приводит нас к убеждению, что «бабы богомерзкия» и вообще древне-русские люди верили и жили по-язычески не вследствие упорного нежелания жить по христиански, а вследствие плохого знания христианского вероучения. Мы нигде не видим и следов того, чтобы древняя Русь пыталась сравнивать старую веру с новой или же сознательно отдавала предпочтение язычеству перед христианством. У нас долго держались языческих воззрений только потому, что наши предки плохо знали христианство. Язычество не выступало против христианства, а продолжало существовать, прежде всего, потому, что его нечем было заменить: духовенству нужно было время и способы научить население новой вере. Конечно, когда русский народ был, оглашаем проповедью христианства, язычество исчезло не тотчас. Ведь и в органической природе нужно время и труд, чтобы вместо многолетних пустивших в почву глубокие горни растений, развести новые злаки. В этой пассивности была значительная сила язычества, которое было крепко тем, что народ сросся, сжился с ним в течение многих веков. Замечательно, что русские люди обыкновенно не замечали своего двоеверия: народная масса считала себя истинно христианской, что не мешало ей справлять старые праздники и чтить своих старых домашних богов. Но делалось это не вследствие предпочтения язычества христианству, а просто по незнанию нового закона. Иерархия обличала народное двоеверие, но сам народ, двоеверно живший, считал себя истинно верующим, не замечая и не зная, что в его жизни много языческого. Таким образом, язычество оказывало христианству пассивное сопротивление. Сила язычества заключались в невежестве народной массы.