~ С Л А В А ~ ФОРУМ РУССКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ ~

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » ~ С Л А В А ~ ФОРУМ РУССКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ ~ » -БЕСЕДКА- » Языческие топонимы Вологодчины


Языческие топонимы Вологодчины

Сообщений 1 страница 2 из 2

1

До таежного Севера Руси христианство добиралось несколько веков после насильственного введения новой религии в крупных городах, княжеских центрах. Достаточно сказать, что в деревнях нашего края православные церкви стали строить лишь в XVI веке. А русские люди жили по берегам Шексны, Сухоны, Кубены и их многочисленных притоков и пятьсот, и тысячу, и более лет назад. Была у них и свои вера - народная, природная, исконная, языческая. Сегодня о ней среди прочего напоминают нам и многочисленные названия, рек, озер, холмов и гор, деревень и городов, в основах которых лежат языческие корни. Очень часто подобные топонимы ничем, казалось бы, не выделяются в массе географических названий Вологодской области. Но при внимательном к ним подходе раскрывают такие тайны своего происхождения, о которых никто даже и не подозревал.

БАБАЕВСКИЙ РАЙОН

Деревня ПЕРУНЬ находится на правом берегу реки Колпь, вблизи границы Вологодской и Ленинградской областей. Известное языческое святилище Перынь около Великого Новгорода недвусмысленно перекликается свои названием с именем этой деревни. Археологические раскопки на Перыни показали, что там было древнерусское капище в Форме восьмилепесткового цветка, в центре которого стоял деревянный идол божества огня, молнии небесной - Перуна. Интересно, что один из иностранцев, посетивших Московию в XVII веке, а именно Адам Олеарий, писал, что «новгородцы, когда еще были язычниками, имели идола, называвшегося Перуном, т. е. богом огня, ибо русские огонь называют Перун».

Форма названия деревни Перунь с древним славянским формантом - j, означающему принадлежность кому-то в сочетании с именем божества, очень точно передает заложенный некогда в топоним смысл - «место, принадлежащее Перуну; святилище, посвященное Перуну».

Характерно и то, что деревня Перунь находится всего лишь в пяти верстах выше впадения в Колпь реки Волочны, само название которой говорит о том, что она вела на волок, где перетаскивали суда с одной реки на другую. Действительно во времена Бежцкой пятины Новгородских земель здесь существовал водно-волоковой путь с реки Чагоды через ее приток Лидь и сухопутный трехверстный волок на реку Волочну и далее - в Колпь и Суду. По археологически раскопкам последних лет стало известно, что именно на Колпи славяне селились уже в X-XIII веках. Курганы с языческим обрядом захоронения в изобилии встречаются по берегам Колпи выше и ниже устья реки Волочны. Поэтому возникновение святилища Перуна в этих местах представляется вполне обоснованным. Перун благоволил воинам, следовательно, на месте деревни Перунь могло находиться поселение дружинников, охранявших волок с Лиди на Колпь.

Урочище ВОЛОСОВО находится на юго-востоке района, на краю болота Гладкая Чисть южнее озера Большого, другое название которого 0 Мертвое. Такое имя водоем получил за почти полное отсутствие водной растительности и рыбы, что в условиях Вологодской области представляет собой большую редкость.

Топоним Волосово может быть связан с наименование языческого бога потустороннего мира Велеса (Волоса), а появление его вблизи Мертвого озера только подтверждает данное толкование. Вероятно, на месте урочища Волосово в древности было святилище этого божества русских язычников.

Деревня КОКУЙ находится в шести верстах от большого села Бортсово-Судское, бывшего одно время даже районным центром. Обычно деревни с таким названием, а их несколько у нас в области, стоят на высоких холмах или обрывистых берегах рек. В древнерусском языке «кокуем» называли Иванов день (7 июля), а также место, где справляли этот праздник. Костры в самую короткую летнюю ночь зажигались на самых высоких холмах в округе, на берегу рек. Похоже, в народных говорах Русского Севера слово «кокуй» приобрело значение с «христианским оттенком» - «кладбище», но, скорее всего, и на таких кладбищах первоначально захоронения совершались не по православному обряду.

Болото ВОЛХОВО расположено в пяти верстах восточнее поселка лесопункта Смородинка, севернее реки Колпь. Возможна связь с древним наименованием языческих жрецов волхвов или Волхов, но для убедительности толкования нет пока сведений из других областей знаний…

Болото ДЕДОВО ПОЛЕ расположено на водоразделе рек Чагодоща и Кобожа. Издревле здесь добывалась болотная железная руда, а по окраинам болота стояли примитивные домицы, где выплавлялось губчатое железо, которое шло в перековку. Наши предки Дедом именовали бога Велеса, который покровительствовал кузнецам. Вероятно, в представлениях кузнецов болотный массив Дедово Поле находился «под надзором» Велеса.

УСТЮЖЕНСКИЙ РАЙОН

Деревни ДУБРОВО и ВОЛОСОВО расположены недалеко друг от друга южнее города Устюжна. Дубовые леса в старину были обычны в бассейнах рек Молога, Чагодоща, Колпь, а русские язычники почитали дуб священным деревом, воплощением Перуна. В таком случае любопытно соседство деревни Дуброва и с другой, в чьем названии слышится языческое название бона Велеса или Волоса. В пределах Вологодской области имеется несколько десятков деревень с похожими названиями: Дубровка, Дуброва, Дуброво, но не все из них связаны по происхождению с языческими именами. Дело в том, что в более поздний период термин «дуброва» в русских народных говорах применялся в значениях «лиственный лес, выросший на заброшенной росчити», «густой лес из деревьев разных пород». Языческий источник подобных топонимов может быть подтвержден лишь в тех случаях, когда о происхождении названия деревни известна какая-нибудь легенда с мифологическим содержанием, или рядом имеются другие языческие топонимы.

Деревня ГРОМОШИХА или ГРОМОШИБЛЯ стоит на высоком левом берегу реки Мологи чуть выше впадения в нее Чагодощи. Впервые в памятниках письменности деревня с названием в форме Громошибля упоминается еще в писцовой книге 1567 года. Места на вершинах холмов, куда часто попадали («шибали») молнии, у русских язычников посвящались бону грозы Перуну. Деревня, возникшая около этого места, получила характерное название Громошибля, которое затем упростилось до Громошихи.

Урочище РАДОВАН. Так некогда называлось место на берегу реки Чагодощи близ деревни Долоцкое. Упоминается данный топоним в Писцовой книге 1628 года. Название Радован, возможно, связано с такими понятиями, как «радуница», «радовница» - «поминки предков на Фоминой неделе». Этот обряд сохранился в христианстве из языческих верований. То, что происходило в этот день на кладбищах, а также в особых местах около них (Радованах?) так мало напоминало христианство, что многие священники старались как можно быстрее убраться оттуда и оставить народ наедине с верой своих предков.

Деревня КРЕСТЦЫ стоит на реке КАТЬ, на юго-западе Устюженского района. В самой деревне находятся знаменитые курганы-сопки и древнерусское городище X-XIII веков. Ясно, что название Крестцы появилось после обряда крещения населения данной местности. Миссионеры новой веры давали таким образом понять, что с «поганой» верой, во времена которой людей хоронили в курганы, покончено, по разумению христиан, навсегда. Однако они ошиблись…

Деревня ЖОРНОВЕЦ находится в четырех верстах от Дедовца. В Чагодощенском районе находится деревня с похожим названием - ЖЕРНОВИЦЫ, а в Бабаевском - гора ЖЕРНОВКА. «Жерновом» в старину называли ручную мельницу с камнем, на котором растирали зерно. Места, где добывали такие камни, могли быть названы Жерновец, Жерновицы и Жерновка, но в языческих верованиях древних русичей жернов символизировал богатство, а на некоторых святилищах имелись круглые камни с отверстием посередине, куда приносились жертвенные предметы. Поэтому вторая версия в отношении происхождения упомянутых выше топонимов может быть связана с язычеством, хотя для ее подтверждения требуются дополнительные факты, прежде всего из области археологии.

БЕЛОЗЕРСКИЙ РАЙОН

Деревня ПЯШНИЦА находится на юго-западе района, в междуречье Миги и Андоги, на песчаном сухом острове посреди обширных болот. Скорее сего, современная форма топонима является результатом фонетических изменений первоначального названия Пятница. Похожих топонимов в Вологодской области единицы, все они связаны с христианским культом Параскевы Пятницы, во имя которой ставились и часовни, и церкви. Однако Пятница у православных заменила собой главное женское божество славян - Макошь (Мокошь). В ее имени соединяются мотивы пряжи, исконно женского занятия, воды-влаги. Деревянными, часто сильно стилизованными фигурками Макоши украшали колодцы, родники. В деревне Пяшница всю воду население получало только из колодцев, в колодцах же замачивали лен перед тем, как пустить его в ручную обработку. На одном из колодцев в центре деревни была антропоморфная фигурка, вероятно, изображавшая язычески-христианскую Пятницу-Макошь.

Камень ВОЗДВИЖЕНСКИЙ лежит на краю гигантского болота в междуречье Миги и Андоги, на юго-западе района. Неподалеку находятся полузаброшенные ныне деревни Пяшница, Ключи, Искрино. Размеры камня - 6 метров в длину и 4 в ширину. В высоту он почти в два человеческих роста. На поверхности валуна выделяются полосы из более твердой горной породы. Когда-то здесь была часовня. Особенно много народу собиралось у камня на Воздвиженье (14 сентября по старому стилю). Есть сведения, что культ этого камня был связан с лошадьми, то есть первоначально это мог быть идол Велеса. В результате археологических раскопок у Воздвиженского камня под руководством череповецкого археолога А. В. Кудряшова на глубине около 1 метра был обнаружен небольшой фаллический идол, что лишний раз подтверждает языческую основу почитания этого валуна.

ВЫТЕГОРСКИЙ РАЙОН

Деревня НАВЬЯ ГОРА стояла еще в середине XX века в центре района. В русской языческой мифологии навью именовалось воплощение смерти. Существовал особый Навий день, когда поминали всех умерших. В христианские времена его приурочили к последнему четвергу Великого поста. Сказки, мифы и предания почти всех славянских народов сохранили в себе «страшные» истории о навьях, т. е. мертвецах, выходящих из могил. Подобная интерпретация древнейших сюжетов, конечно же, связана уже с христианскими временами. По древнейшим же язычески верованиям мир делился на три части: Явь, Правь, и Навь. Последняя была всего лишь миром духов, тревожить который не поощрялось, а вот поминать своих предков, помнить о своих дедах-прадедах было просто необходимо. Скорее всего и у вытегорской деревни Навья Гора некогда имелось языческое кладбище, память о которой до наших дней донесло лишь название.

Деревня УДИНА ГОРА. Точное ее месторасположение установить пока не удалось, но имеется источник, где топоним надежно зафиксирован. «Удами» в старину называли мужские половые органы, в связи с чем можно предположить, что деревня возникла на месте языческого святилища с фаллическим идолом.

Деревня ИЛЬИНЦЫ находится в северной части района, на реке Куржаксе. Упоминается еще в Писцовой книге Обонежской пятины 1496 года. Тогда она входила в состав новгородского Андомского погоста. Ясно, что название деревни происходит от наименования местное церкви или часовни во имя Ильи Пророка. На Русском Севере многие из Ильинских церквей были выстроены новгородцами, одними из самых первых, - часто на месте языческих святилищ, посвященных Перуну во всех его ипостасях. Вот и здесь связь с языческим культом Перуна прослеживается довольно четко: около деревни протекает ручей с характерным названием ГРОМОВИК.

КАМНИ СТОЛОВЫЕ находятся близ деревни Коврижново, что стоит на левом берегу Шексны. Представляют собой два плоских каменных столба или алтаря размерами до двух метров в длину, покоящихся на небольших камнях-подставках. На одном из них имеется нерасшифрованная до конца надпись, судя по палеографическим особенностям, выполненная в начале XVI века. В более позднее время у камней устраивали молебен и принимали праздничную пищу жители окрестных деревень, но ясно, что поклонение этим каменным алтарям восходит к языческим временам.

Гора СОКОЛИНАЯ (другое название Цыпина) находится неподалеку от второго из широко известных монастырей этого края - Ферапонтова. Спутник Кирилла Ферапонт через некоторое время отделился от него и пошел искать другое место, где бы он мог обращать местных язычников в христианство. Далеко идти ему не пришлось. Он остановился близ самого высокого холма этой местности, который назывался Соколиной горой. В позднейших публикациях этот топоним пытались объяснить тем, что здесь отлавливали хищных птиц - соколов - для птичьей охоты. Однако в одной из русских народных песен, истоки сюжета которой уходят в языческие времена, имеются следующие строки: «В мене батейко - ясен мисячок, в мене матенка - яснее сонейко, в мене сестройка - ясна зорнойка, в мене братейко - сив соколойко». Сокол, таким образом, выступает здесь сыном солнца. В свете всего сказанного любопытно, что на Соколиной горе находилась Ильинская церковь, а склоны холмы были усыпаны огромными валунами, один или несколько из которых могли в древности олицетворять Сокола, сына Солнца, а в названии церкви святого Ильи связь с самим языческим солнечным божеством - Перуном.

ШЕКСНИНСКИЙ РАЙОН

Деревня КАРАЧУН входила в XVI веке в состав волости Угла. Затем запустела, и как пустошь отмечена в Писцовой книге 1589 года. В древней языческой славянской мифологии «карачуном» или «корочуном» называли зимний солнцеворот и связанный с ним ритуал празднества, отмечавшегося 12 декабря по старому стилю. Затем данный термин использовался в православии для обозначения рождества, но был вытеснен глубинным значением этого слова «смерть (солнца)», «гибель всего живого», получившим, правда, не без христианских идеологов, негативный оттенок. Выражение «карачун пришел» в значении «наступила смерть» используется по сей день, однако в языческих верованиях это слово не имело пренебрежительности, а было обычным названием одной из дат солнечного русского календаря. На месте деревни Карачун, возможно, устраивались какие-то ритуальные действа, посвященные зимнему солнцевороту.

ВОЛОГОДСКИЙ РАЙОН

Камень ДВУГОРБЫЙ находится в верховьях реки Вологды, неподалеку от сел Мынчаково и Виктово. Название его условно, появилось уже в XX веке, когда камень был объявлен «памятником природы». Его размеры 3x3x1,5 метра. На камне имеет углубление, «божий след», что позволяет отнести его к следовикам, связанным с культом Велеса.

Деревня БОГОМОЛКА стоит неподалеку от старинного села Кубенского. Как и у названия деревни Мольбища, возможна связь с языческим культом обожествления природы.

Деревни СЕМИГОРЫ и СЕМИГОРЬЕ расположении на территории Кипеловского и Несвойского сельсоветов, неподалеку от погостов Оночесть и Рождество. Число «семь» в старину кроме основного значения имело еще другое - «много». Поэтому «семигорьями» могли называть скопления холмов, сильно пересеченную местность.

ХАРОВСКИЙ РАЙОН

Деревня Плешавка - стоит на правом берегу реки Кубены, а рядом протекает речка Камешь. Из источника начала XX века у деревни известен вариант названия - Плешовка, а из песцовой книги 1589 года - вариант названия речки - Камешка. На Вологодчине протекают многие десятки небольших речек и ручьев с похожими названиями Каменка, Камешница, Каменник и т. д., но никакой связи с языческим культом Перуна, одним из воплощений которого на земле были крупные валуны, они не имеют. Другое дело, если в топониме «каменная» основа либо вовсе бессуфиксальна, как в названии острова Спас-Камень, либо топонимический суффикс отличен от широко распроостраненных «-ка», «-ица», «-ник» как в вологодском внутригородском топониме Каменье. К последнему типу без сомнения, принадлежит и название речки Камешь. Однако старинный вариант Камешка несколько снижает вероятность именно языческого происхождения топонима, но тут на помощь приходит соседнее, явно языческое, название деревни Плешавка. В соседней Ярославской области, около древнего русского города Переславля-Залесского, на берегу Плещеева озера есть культовый камень язычников, который зовется Синим, а рядом находится гора с названием Ярилина Плешь. Харовский случай удивительно напоминает эту пару ярославских топонимов. Лысые горы, Плеши и Плешавки представляли собой высокие холмы, лишенные растительности на вершине. Это были природные фаллические символы, символы мужского начала. Любопытно, что на левом берегу Кубены, несколькими верстами ниже устья Камеша и Плешавки. Есть Лисья гора, через которую проходит дорога Сямжа - Харовск. Других сведений об этом пока не найдено, но не исключено, что и она входила в комплекс языческих святилищ по берегам реки Кубены.

Деревня Дедевка - в советское время относилась к Разинскому сельсовету. Что в центре Харовского района. Отмечена еще в писцовой книге Лешевского погоста Вологодского уезда от 1589 года, как «деревня Дедевская на речке на Дедевке». У топонима возможна связь с народным прозвищем бога Велеса Дед.

Деревня Камень - находится на северо-западе района. Второе, официальное, название ее - Алферовская. Так же, под двумя названиями деревня упоминается еще в источниках XVII века, когда она входила в Азленский станок Кумзерской волости. В писцовой книге 1589 года, в погосте Иванова Слобода на реке Ислеме зафиксирована еще одна деревня Камень и тоже с двойным названием Пахомовская. Любопытно, что в XVII веке у нее появилось еще и третье название - Содиха. Подобные топонимы, возможно, отражают культ камней-следовиков, в старину широко распространенных в бассейне рек Кубена, Онега, Вага. Во времена христианства эти древние языческие идолы Перуна либо Велеса были приспособлены под новые культы местных святых или Богородицы. Власти пытались бороться с пережитками язычества в топонимике и при помощи подмены народных названий деревень Камень официальными - Алферовская, Пахомовская. Если бы удалось найти какие-либо предания, бытовавшие в этих деревнях относительно их «каменных» названий, то картина происхождения топонимов стала бы полней.

СЯМЖЕНСКИЙ РАЙОН

Гора Плешивка - находится около деревни Коробицыно на Востоке района. Еще не так давно Коробицыно (в честь героя-пограничника) было куракиным и являлось центром одноименной волости тотемского уезда. Похожее название деревни Плешавка есть в соседнем Харовском районе. Вероятно, данные топонимы связаны с солнечным культом Ярилы.

Урочища Рощенье, Роштенье и Рощенское Творило - встречаются в разных местах Сямженского района, например, близ деревни Бурцево на реке Нимше и у Аниковской около слияния рек Кубена и Сима. Последнее Рощенье представляет собой можно сказать, типичный образец подобного типа языческих святилищ: это высокая песчаная гора, поросшая сосновым лесом. Не вершине ее некогда проводились купальские либо семиковские обряды, здесь и могли бы быть и древние захоронения. Особый интерес представляет топоним Рощенское Творило, второй компонент которого родственен древнерусскому «потвор» - «чародейство, колдовство», «потворник» - «знахарь», а «творилом», вероятно, называли место, где происходили такие обряды.

Камень Старец - находится в центре сямженского района. По внешнему облику это типичный фаллический идол. Название Старец, вероятно, является более поздним синонимом Деда.

Гора Лисья - расположена у деревни Копылово Режского сельсовета. Вероятно, в старину называлась Лысой.

ВЕРХОВАЖСКИЙ РАЙОН

Деревня Лысая Гора - в начале XX века относилась к Чушевице-Покровский волости. Там же была еще и деревня Лысовское, она же - Лысая. Земля это некогда являлась некогда одной из Ростовщин в Поважье, память о чем сохранилась в названии другой деревни этой волости - Ростовское. Несмотря на то, что никаких легенд о верховажской Лысой горе не сохранилось, можно с уверенностью говорить о языческом происхождении данного топонима, о том, что в древности на вершине холма существовало святилище, посвященное одному из дохристианских русских божеств.

Камень писанный - находится неподалеку от села Верховажье, на склоне долины реки Ваги. На поверхности Валуна имеются надписи и рисунки разных времен, в том числе и языческие. В частности можно увидеть половину диска то ли восходящего, то ли заходящего солнца и дорогу, ведущую к нему. По архиологическим данным святилище с Писанным камнем было действующим до рубежа XIII-XIV веков, а затем камень был повален и на нем вырезаны кресты.

Деревни ПОЖАРИЩЕ и СКОМОРОХОВО в XVIII веке входили в волость с длинным названием Демьянова, Вотча, Илеза и Кептур Тотемского уезда. К тому веремени у них имелись вторые названия - Ксенофонтьева у Пожарища и Якушева у Скомороховой. Топонимы повторяют уже описанные в словаре языческие по происхождению названия деревень - Пожарище в Тарногском районе и Скороморшница - в Нюксенском. Характерно, что именно в Пожарище была выстроена самая первая православная церковь в этих местах.

НИКОЛЬСКИЙ РАЙОН

Деревня ГОРКА КУКУЙ расположена в центре района, близ реки Кипшенги. В древнерусском языке «кокуем» называли Иванов день (24 июня по старому стилю), а в более позднее время - кладбище с захоронениями не по христианскому обряду. Любопытно, что в Никольском районе этот термин оказался соединенным в одном топониме с чисто христианским термином «горка» - «церковная деревня, где жил поп». Вообще территория бассейна реки Юг заселялось русскими уже в то время, когда язычество в чистом виде уже исчезло, остались лишь его пережитки, поэтому в Никольском и Кич.-Городецком районах ярких языческих топонимов почти нет.

Деревня СКОМОРОШЬЕ находится на реке Шарженьге (см. Скоморошица в Нюксенском районе).

Горы САТАНОВЫ - часть возвышенности Северные Увалы между реками Шарженьга и Кипшеньга. В русских религиозных представлениях, лежащих на грани язычества и христианства, Сатана выступает как противник Бога, обитатель подземелья или дна океана. В «Повести временных лет» под 1071 годом при описании восстания на Волге и Шексне под предводительством языческих волхвов в эпизоде, посвященном спору христианина Яна Вышатича, сборщика дани, и захваченных им организаторов бунта на вопрос первого: «Коему Богу веруете?» в разных редакциях летописей следует ответ: «Антихристу», либо «Сатане, сидящему в бездне». Естественно, что сами волхвы так ответить не могли, их ответ «перевел» с языческого на христианский православный летописец. Под «Богом, сидящим в бездне» мог скрываться только Велес. В Никольском районе топоним Сатановы горы мог появиться и как вторичный: в народном воображении подобное скопление холмов разной высоты и размеров мог создать только «нечисты», т. е. Сатана.

КИЧМЕНГСКО-ГОРОДЕЦКИЙ РАЙОН

Река СВЯТИЦА протекает на западе района, является правым притоком Кичменьги. При слиянии этих рек стоит погост (село) Светица, в Экономических примечаниях к Генеральному межеванию Никольского уезда конца XVIII века названный «Погост Троицкий с церковью Живоначальной Троицы». Неподалеку, ниже по Кичменьге, есть деревня Климово, которая в Писцовой книге 1622 года названа «Святица Климовская тож». Арека Святица в своих истоках близко подходит к еще одной «тезке» - реке Светице, которая течет в противоположном направлении и впадает справа в Городишну, а та - в Сухону. Таким образом, две Светицы отмечали своими названиями древний вводно-волоковый путь из бассейна Юга в бассейн Сухоны. Возможно, и реки, и деревни своими названиями зафиксировали места языческих святилищ, где путешествующие останавливались и отдавали почести богам за благополучный исход плавания. Позднее на одном из этих языческих мест выстроили деревянную Троицкую церковь (в середине XVIII века).

Реки ЕНТАЛА и ЕНАНГА протекают на востоке района, впадают в Юг справа. Возможно, в основе данных топонимов, как и в случае с Енгимом, скрывается древнепермское слово «ен» - «бог». Енанга - это «Божья река», а Ентала - это «Божья подсека», так как слово «тыла» в современном коми языке означает «подсека» - поле в лесу на месте сгоревшего или вырубленного участка.

ВЕЛИКОУСТЮГСКИЙ РАЙОН

Улица ГУЛЫНЯ отмечена в Писцовой книге Устюга 1623 года. Подобные топонимы отмечали места древних игрищ, на которых людей веселили скоморохи, устраивались хороводы, пелись песни. Возможно, аналогичный смысл был заложен и в названии другой старинной устюгской улицы ЛЕНИВИЦЫ, чье имя похоже на другой городской топоним - ЛЕНИВУЮ ПЛОЩАДКУ в Вологде. Люди в таких местах «ленились», т. е. отдыхали, а вот православная церковь подобные игрища почему-то не поощряла - слишком много было в них язычества.

Название улицы Гулыня в Устюге может быть связано и с таким языческим праздником, как «гуленый день», отмечавшийся около 1 мая. Люди выходили на холмы, на обрывы речных берегов, радовались пробудившейся природе, солнцу, свежей траве и цветам.

Деревня ВОЛОСОВО и село ВАСИЛЬЕВСКОЕ находятся неподалеку друг от друга в северной части района. Кроме святого Василия и праздника Богоявления, языческий бог Велес у православных заменялся по созвучию еще и с христианским святым Василием Великим. Поэтому кажется не случайным расположение всего в трех вестах друг от друга деревни Волосово и села Васильевское.

Деревня ЛЫСАЯ ГОРА или ЛИСЬЯ ГОРА находила в Сольвычегодском уезде Вологодской губернии. Топоним интересен тем, что сохранил обе формы: первоначальную языческую Лысая и обработанную православную Лисья, чего в других случаях обнаружить пока не удалось.

2

«Лета 6655 (1147) Августа в 19 день на память святого мученика Андрея Стратилата, приде преподобный отец Герасим от богоспасаемого града Киева, Глушенского монастыря постриженик, к Вологде реке, еще до зачала града Вологды, на великий лес, на средний посад Воскресения Христова Ленивые площадки Малого Торжку и создал пречестень монастырь во славу Пресвятые Троицы, от реки Вологды на расстоянии полпоприща.»

С этих строк рукописного «Жития преподобного Герасима», как известно, начинается официальная история нашего города, который недавно отметил 850-летие. Автор повествования, никому не известный агиограф Фома, добросовестно выполнил указание архиепископа Маркела и, несмотря на почти полное отсутствие информации, сумел-таки создать мученический образ первого Вологодского чудотворца. На какие источники он при этом опирался, мне неизвестно, однако путем сопоставления «жития Герасима» с творениями других агиографов могу смело предположить, что при его составлении Фома не преминул воспользоваться богатым опытом своих многочисленных предшественников. Учитывая тот факт, что между приходом Герасима и временем написания «Жития» прошло более 500 лет, едва ли следует упрекать Фому в чрезмерном разгуле фантазии и стандартном подборе чудес: именно этого и требовали от него в ту пору законы церковной канонизации.

Куда более важным является для нас вопрос о достоверности проведенных составителем «жития» сообщений, поскольку именно они легли в основу всех вологодской историографии. Еще в прошлом веке известный исследователь жизнеописаний святых Верюжский отметил, что Герасим не мог быть пострижеником Глушенского монастыря, так как такого монастыря ни в XII, ни позже не бывало в Киевской губернии.

Следующим противоречием составителя является сообщение о приходе Герасима «еще до зачала града Вологды» и в то же время - «на средний посад Воскресения Христова Ленивыя площадки малого Торжку». И хотя некоторые вологодские историки выдвигают версию о том, что первая часть фразы относится ко времени прихода Герасима, а вторая - ко времени составления «Жития», окончательную точку в этом вопросе, как мне кажется, еще рано. Писцовые книги XVII века (того самого, в котором составлялось «Житие») дают нам четкое представление о разделении Вологды на четыре части: город, Верхний, Нижний и Заречный посады. Как видим, никакого «среднего» посада нет.

Кроме того, как показывают исследования последних лет, ни один из северо-русских монастырей не был основан в глуши и непроходимой чаще, как это пытались внушить нам церковные идеологи, а приходившие на Север «в поисках уединения» монахи-отшельники имели перед собой конкретную цель: произвести скрытую разведку местности и подготовить плацдарм для дальнейшего крестового похода на языческие окраины. Место для основания обители выбиралось на обжитых местах, занимавших, как правило, ключевые позиции на данной территории: у скрещения торговых дорог, у слияния рек, на перевалочных пунктах, важных водных путях, одним словом - на перспективных для колонизации землях. Именно таким местом и была средневековая Вологда, географическое положение которой являлось чрезвычайно выгодным как в торговом, так и в стратегическом отношении, о чем свидетельствуют многочисленные территориальные княжеские «разборки» того времени.

Таким образом, сообщение Фомы о приходе Герасима на «на великий лес», т. е. на необжитую землю, выглядит весьма и весьма сомнительно, хотя и вполне объяснимо: составление «Жития», как мы знаем, проходило под бдительным оком архиепископа Маркела и преследовало вполне определенную цель - подчеркнуть историческое значение прихода Герасима «на реку Вологду» и - в целом - прогрессивное влияние христианизации на экономическое и политическое развитие Русского Севера.

Из-за отсутствия какого-либо фактического материала об изучении языческого периода вологодской истории до сих пор не велось даже и речи. Исследования ограничивались простым фиксированием народных обычае и обрядов без какой-либо серьезной попытки их осмысления. Официальная версия о проникновении новгородских ушкуйников в Заволочье и покорении ими проживавших здесь «издревле» чуди, веси и мери давно набила оскомину и не может считаться истинной хотя бы по той причине, что наиболее древние топонимы Вологодчины имеют ярко выраженные индоевропейские корни. Убедительно опровергают официальную версию и этнографические материалы.

Необходимость в комплексном изучении давно назрела. Назрело и множество вопросов, относящихся непосредственно к истории Вологды. Предвидя упреки в недостаточной «научности» этих вопросов, хочу заметить, что при составлении их вовсе не руководствовался господствующим в науке мнением и уж тем более не ставил перед собой цель угодить специфическим «корифейским» вкусам. Почему, например, вскрытые слои раскопов неподалеку от Ленивой площадки считаются «древнейшими» в Вологде? На чем основана такая категоричность? На сообщениях агиографа Фомы, к которым с наибольшей степенью скептицизма относятся именно археологи? Если это действительно так, почему не был проведен тщательный анализ сообщений агиографа? Что, например, стоит за словами «средний посад»? Значит ли это, что уже в ту пору существовал и верхний (по течение реки), и нижний?

Разве не дает повод для умозаключений само слово «посад», значение которого в древние времена было совсем иным? Читаем словарь Даля: «Посад - оседлое поселение вне города, либо крепости…». Читаем современный толковый словарь: «Посад - в древней Руси - торгово-промышленная часть города, располагавшаяся вне городской крепостной стены». Дает ли это основание говорить о том, что к трем древним посадам примыкал город и, стало быть, Герасим пришел на его окраину? Из следующей фразу «жития» мы узнаем о существовании на Лениво площадке «малого торжку». Значит, где-то неподалеку существовал и большой Торжок, на котором сосредотачивалась основная торговля города?

По древнему христианскому преданию, при основании Троицкой обители возник конфликт между преподобным Герасимом и богатым землевладельцем Пятышевым, который заявил ему свои права на землю и в результате получил страшное проклятие не только в свой адрес, но и в адрес всего своего многовекового потомства. Поступок Пятышева церковные авторы, разумеется, мотивируют его крайней жадностью т нежеланием уступить часть земли (якобы не имевшей тогда почти никакой цены) «для святого божьего дела». Если мы вспомним о том, с каким трудностями приходилось сталкиваться русскому человеку рот освоении новых земель (вырубка векового леса, выкорчевка, поднятие целины и т. д.), то претензии Пятышева к Герасиму покажутся нам вполне справедливыми и законными.

Не следует забывать и того, что местные жители (по большей части язычники) имели все основания относиться к христианским миссионерам с неприязнью. Они хорошо понимали, что в недалеком будущем святая обитель пригребет к свои руками их покосы и пашни, реки перегородят монастырские сети, лесные угодья и торжища окажутся в руках «отошедших от мира пустынников», а сами они превратятся в дармовую рабочую силу. О том, что местное население не встречало монахов-отшельников хлебом-солью, свидетельствуют многочисленные примеры, которыми изобилуют даже «жития» местных святых: Кирилла Белозерского, Арсения Комельского, Дмитрия Прилуцкого, Дионисия Глушицкого и других. При этом не следует забывать, что составители «житий» представляли местных язычников исключительно в негативном свете - как пособников дьявола, разбойников. То есть преподносили своим читателям заведомо искаженную информацию.

Предание о конфликте преподобного Герасима с землевладельцем Пятышевым не только не вписывается в концепцию о «великом лесе», но и косвенно свидетельствует о наличии в древней Вологде землевладения. Доверять же христианскому преданию, на мой взгляд, следует почти в той же степени, что и христианскому «житию Герасима». Обращает на себя внимание и название ручья, возле которого была основана Троице-Герасимовская обитель - «Кайсаров». Слово «кайсар» означает «кесарь», «цезарь», «царь», но по звучанию ближе к немецкому «кайзер». И в латинском, и в греческом языках оно означает одно и то же: владыка, властитель, монарх. Все эти слова напрямую связаны с римским императором Юлием Цезарем, извлеченным из утробы матери через разрез брюшной полости и матки (отсюда - «кесарево сечение»). Как бы то ни было, название вологодского ручья имеет ярко выраженный «владыческий» оттенок.

Археологи, конечно же, обратили внимание на сообщение А. Засецкого в «Исторических и топографических известиях…»: «От города Вологды в трех вестах на берегу реки Вологды при ямской деревне Лукьянове находится высокий земляной вал, при котором конечно в старину был какой-нибудь город».

Обратить-то обратили, однако до сих пор никто не взял на себя смелость высказать по этому поводу хоть какое-то предположение. Совершенно безосновательно, на мой взгляд, проигнорировано историками и еще одно сообщение Засецкого, ссылавшегося на ландкарту Целлария и Гибнера: «В северной стороне течения реки Волги, которая издревле именовалась Ра, обитали по всем сим местам до отворота Волги с течения оной к Востоку на полдень народы гиппофаги, сарматы, и сие по положению тоя ландкарты значатся Гиперборейские горы, а за ними море северное Сарматское». Сообщение это любопытно не только упоминанием легендарной Гипербореи, продолжающей будоражить умы современных исследователей, и указанной близостью ее к Вологодской земле.

Говоря о дохристианской Вологде, нельзя не сделать предположения о существовании в ней языческих святилищ (капищ), которые, очевидно, были осквернены и безжалостно уничтожены по примеру Новгорода и Киева. Надо заметить, что радикальность первых поборников христианства ни в чем не уступала атеистическому порыву «воинствующих безбожников». Напомним, что в Киеве Перуна привязали к хвосту коня и сволокли с Княжеской горы в Днепр, при этом двенадцать «мужей» колотили его жезлами. В Новгороде ситуация повторилась с той лишь разницей, что дорога, по которой Перуна волочили в Волхов, была предварительно вымазана калом…

Главным языческим божеством, возглавлявшим Владимиров пантеон, был, как известно, Перун-Громовержец. Стремясь вытравить из народной памяти образ этого верховного божества, христианская церковь заменила его культом Ильи Пророка, передав последнему все функции языческого Громовержца. С той же самой целью день памяти Ильи (Ильин день) был преднамеренно наложен на день Перуна (Перунов день) - 2 августа/20 июля. В строгом соответствии с церковным каноном первые христианские церкви ставились непосредственно на месте разрушенных языческих капищ. Сокрушив и осквернив собственный пантеон, Владимир Святославович «повеле рубити Цыркви и поставляти по местам, идеже стояша кумири». Судя по тому, что традиуия эта строго соблюдалась и в других древнерусских городах (Новгород, Псков, Клязьма, Ростов и т. д.), с известной долей уверенности можно предположить, что аналогичные события имели место и в Вологде.

Не исключено, что капище Перуна-Громовержца располагалось в так называемом Каменье. В пользу этой версии прежде всего говорит то, что именно на этом возвышенном месте в глубокой древности был основан монастырь во имя христианского «двойника» Перуна - Ильи Пророка, просуществовавший до 1738 года. Ильинская церковь, после упразднения обители ставшая приходской, в документах значилась как «церковь Ильи Пророка в Каменье» или «…в Горах», что также свидетельствует о возможной связи ее с капищем Громовержца, поскольку идолы Перуна обычно ставились на возвышенностях и холмах (горах).

Кто может поручиться, что слово «каменье» не является отголоском существовавшего здесь целого ряда каменных идолов во главе с Перуном, своего рода местного пантеона?

В качестве аналога можно привести «Рощенье» - часть территории Вологды вдоль Советского проспекта примерно от детского парка до Речного вокзала, в языческом происхождении которого не приходится сомневаться. Культ рощений (священных рощ) занимал в языческих верованиях наших предков особое место. Здесь славяне молились своим богам и совершали многочисленные культовые обряды. О поклонении язычников «рощеньям» и «древесам» сообщают многочисленные письменные источники XI-XVII вв.: «рощением, кладезем и реками жряху (приносили жертву)» - Лаврентьевская летопись, «или кто молится под овином, или во ржи, или в рощении, или у воды» - устав князя Владимира Святославовича и т. д. С распространением христианства жертвами церковного варварства (иначе не скажешь) стали не только языческие капища и кумиры, но и священные рощи, который почти на всей территории Древней Руси безжалостно вырубались. Такая же судьба, очевидно, постигла и вологодское Рощенье, от которого ныне, увы, осталось одно название.
Упоминавшийся выше новгородский архиепископ Макарий организовал в 1534 году целую кампанию по борьбе с язычеством, сформулировав ее цели в окружной грамоте: «…по всем чудским и ижорским местам, в селах, деревнях и лесах разорять и истреблять огнем языческие мольбища, дерева и камни…».

Одним из наиболее почитаемых на северных окраинах Руси (особенно в лесной зоне) являлся, как известно, культ Волоса (Велеса) - «скотьего бога», именем которого наряду с Перуном клялись русские дружинники при заключении договоров с Византией. Памятуя о христианском обычае ставить церкви на месте разрушенных капищ и освящать их во имя подходящего «двойника», вполне логично предположить, что святилище Волоса находилось на месте церкви Власия Севастийского в Обухове (угол Кирова и Челюскинцев). Кроме языкового сходства (Волос-Влас), христианский святой унаследовал от своего предшественника функции «скотьего бога»: иконописцы нередко изображали его верхом на белом коне в окружении лошадей, коров и овец. О том, что «волосов день» пользовался на Вологодчине особым почетом, свидетельствуют многие исследователи. В частности, упоминается коровье «воложное « масло, которое приносили Власию (Волосу) поселянки. Упоминается это масло и у В. Даля - «волога».

Если мы немного отвлечемся и вспомним о том, как широко простирались некогда границы славянского мира, то найдем на карте современной Германии не только город ДРЕЗДЕН, который в глубокой древности назывался ДРОЗДЯНАМИ, и не только БРАНДЕНБУРГ, именовавшийся поначалу БРАНИБОРОМ, но и город ВОЛЬГАСТ, первоначальное название которого - ВОЛОГОША. Любопытно, не правда ли? Вольгаст, Вологоша, воложное масло, волога, Волос…Есть в этом что-то общее и до грусти знакомое…

Да, список этот могла бы удачно дополнить Вологда. Учитывая тесную связь северных окраин Древней Руси с культом Волоса и несомненное почитание вологжанами этого языческого божества, почему бы не допустить еще одну версию происхождения топонима «Вологда» с учетом позднейшего дополнения форманта «гда»?

Ивановская Судогда, ярославская Гда, владимирская Шижегда, вологдские Шогда и Вычегда (чем черт не шутит - может быть, и иракский Багдад?) не оставляют сомнений в целостности форманта и разрушают версию о «волок-де». В Вологодском районе, в Вотчинском сельсовете есть деревня с языческим названием Волшницы («волшница» - место, где совершается предсказание жрецом-прорицателем). Академик Б. Рыбаков проводит параллели между Волосом «волхвом» и «волохатым» (волосатым). Но не менее весома, как мне кажется, версия Григория Глинки о связим имени «скотьего бога» со словом «володеть», т. е. владеть, обладать.

Вологда, как мы знаем, всегда была чьим-то владением: ростовским, новгородским, московским…

И, наконец, являясь торговым оживленным городом, Вологда не могла не иметь своего «торгового» божества. Таким божеством в дохристианской Руси была Макошь - богиня плодородия и судьбы, мать хорошего урожая, покровительница торговли и женских работ. В христианском пантеоне ее, как известно, сменила Параскева Пятница. Вспомним и о том, что одной из самых древних улиц нашего города была Пятницкая, а детинце (крепости) И.Грозного существовали Пятницкие Ворота, возле которых располагался рынок. Улица получила свое название от стоявшей на ней Пятницкой церкви, которая находилась на углу нынешних улиц Мальцева и проспекта Победы. Здесь же могло располагаться и капище Макоши. Но обратим внимание еще на один любопытный факт: храмы во имя святой Параскевы Пятницы чаще всего ставились на торжищах (торжках), базарных площадях, рынках, покровительницей которых она и являлась.

Церкви Пятницы на Торгу существовали в Новгороде, Чернигове, Москве, Полоцке, Дмитрове и т. д. Впору задаться вопросом: а не мог ли здесь, возле Пятницкой церкви, располагаться в глубокой древности упоминавшийся мною выше Большой Торжок? Косвенно подтверждает это и сообщение Сергия Непеина о том, что здесь в старину «крестьяне торговали репой».

Почти все местные краеведы однажды писали о самой узкой улице Вологды - Числихе, однако только двое из них - А.Миров и А.Мухин - сделали предположение о происхождении ее названия: «На пребывание монголо-татар в нашем городе указывает название местности - Числиха, от слова «число». Оно как бы напоминает о татарской переписи населения в крае». Версия эта представляется мне довольно оригинальной, хотя и недостаточно убедительной. Разумеется, название Числиха произошло от слава «число», но трудно поверить, что вологжане решили увековечить переписную акцию своих разорителей-инородцев, даже если таковая и проводилась.

В языческих верованиях наших предков божество течения времени находило свое воплощение в образе двуликого Числобога, жрецы которого следили за солнечными и лунными часами, ведя подсчет дней, месяцев, лет. Разумеется, нельзя категорически утверждать, что отголосок почитания Числобога сохранился в названии вологодской Числихи, но не следует, как мне кажется, и категорически этого отрицать.

Вологодское предание о Белоризцах в пересказе Сергия Непеина доносит до нас не только подвиг двух легендарных спасителей города, но и обрядовую сторону празднования вологжанами Семика (четверга на русальной неделе): здесь и поминание «заложных покойников» у Убогих домов, и массовые гулянья на Поляне, и собирание цветов для украшения домов.

Из описаний исследователей прошлого века мы знаем, что девушки в этот день кумились и завивали березки, гадали по плывущим венкам и водили веселые хороводы, умывались березовым соком и приносили домой березовые ветки в качестве оберега от злых сил. В народе весь цикл христианских праздников по привычке именовался «русалиями» и «зелеными святками». Следом за Ярилой, Русалкиным велик-днем и Триглавом (Троицей) шел разгульный Иван Купала, день летнего солнцеворота, самый главный языческий праздник.

В этот день на холмах, на берегах рек и озер с помощью «живого огня» разводились большие костры, через которые прыгала молодежь и вокруг которых устраивались игрища. Участники празднества поутру умывались росой, обливали друг друга водой и купались в реках, завивали венки, украшали жилища зеленью, сжигали чучело ведьмы и отыскивали ночью волшебные травы.

В сообщениях этнографов прошлого века упоминаются и «вологодские бабы», которые ранним утром Иванова дня ходили «черпать росу»: протаскивали чистую скатерть по мокрой траве, и, выжав ее в посудину, умывали росою лицо и руки. Корни этого магического (И, разумеется, языческого) обряда уходят в далекую протославянскую эпоху (конец III - начало II тысячелетия до н. э.).

Как видим, обе эти местности были непосредственно связаны с берегом реки - исконным местом купальных костров и игрищ. До сих пор вологжане встречают на языческий манер Масленицу (Комоедицы) и устраивают Проводы Зимы: пекут блины, проводят гулянья, лазают по столбам и ходят на ходулях, не подозревая, что при этом совершают древние языческие обряды, уходящие в глубины тысячелетий. Из общего списка выпали, пожалуй, лишь кулачные бои («бьюшеся дрекольем до самыя смерти»), катание с гор, ряжение и скатывание с холмов горящих колес.

О том, что в Вологде «всегда и шумно и весело проводились святки», сообщает нам писатель Л. Александров. Языческое название зимних святок - «коляды». Этот 12-дневный праздничный цикл включал в себя череду древних языческих обрядов: ряжение, изготовление кутьи, девичьи гадания о суженом-ряженом, колядования, обходы домов, посиделки, общесемейные трапезы, ритуальное сожжение соломы, чествование Авсения и т. д. «В Вологодской губернии, - пишет М. Зыбин в 1880 году, - святки до сих пор называются кудесами». Что же это за «кудесы» такие? Заглядываем в словарь Даля: «Кудеса - чудеса посредством нечистой силы, чернокнижество, чары, волхования. Так же зовут Святки, когда переряжаются. Кудесить, колдовать, воховать, заниматься чарами, ворожбой, заговорами, чернокнижием». Как видим, любили наши предки-вологжане на зимние святки «покудесничать». Остается лишь вспомнить о том, что вторая часть зимних святок (первые шесть дней Нового года) была посвящена волохатому «скотьему богу» (отсюда - ряжение) и завершалась «волосовым днем» - 6 января.

И даже в Пасхальных праздниках - главных праздниках христиан - без труда обнаруживаются языческие мотивы. Обычай красить яйца, например, возник задолго до появления христианства. Яйцо в глазах древних славян с его способностью превращаться в птицу символизировало возрождение через преодоление смерти. Принося яйца в жертву духам и божествам, их первоначально обмазывали кровью животных и лишь затем начали окрашивать в какие-либо яркие цвета и покрывать росписью «писанки».

Веточка вербы, сорванная в Вербное воскресенье, первоначально играла роль оберега от злых сил. Далекие наши предки верили, что брошенная против ветра верба может прогнать бурю, брошенная в пламя - усмирить его, воткнутая в поле - сберечь посевы, а выброшенная во двор - остановить град. Велик-день, Красная Горка, Радуница, Кострома, Ярило, русалии, Бабье лето, Купала, оспожинки - вслушайтесь: какой родниковой чистотой, какой русскостью веет от этих названий!

Одним из косвенных подтверждений этому служит деревня Волосово Никольского сельсовета Усть-Кубенского района, расположенная всего в 7 км к северу от озера Кубенского. Название же самого озера, скорее всего, имеет древнерусские корни и восходит к архаичному слову «КОБЬ» в значении «волхование, ворожба, гадание». Древнерусских чародеев, гадавших о судьбе по полету птиц, а также по приметам и встречам («чары деяху и коби зряху»), наши далекие предки называли «кобниками». Выражение «кобить», «кобенит», «кобенить» в свое время означало «напускать ворожбу». Отсюда же - современное слово «кобениться» в значении «кривляться, важничать». Академик Б. А. Рыбаков допускает, что гадательный обряд кобников сопровождался ритуальными танцами, поскольку «современный глагол «кобениться» связан с необычными телодвижениями». В этот же лексический ряд можно поставить современное выражение «выкобениваться» в значении «вести себя вызывающе». В.Даль приводит выражение «прикобить (приворожить) молодца» и толкует слово «кобение» как «гадание по полету птицы» (отсюда же - название малого ястреба - «кобец»).

Однако вернемся к начатой теме и еще раз посмотрим на крупномасштабную карту области. В 60 км к северу от Кубенского озера с его Спасом Каменным располагается еще одно крупное озеро - Вожже, в центре которого также находится остров под названием Спас. Любопытно, не правда ли? Но и на этом странности не кончаются. С южной стороны в озеро Воже впадает неоднократно уже упоминавшаяся река Модлона, которая в свою очередь вытекает из… Вещозера. Напомню, что на берегу этого озера во время экспедиций братьев Соколовых (1908 - 1909 гг.) имелись остатки «каких-то пещер, по преданию языческих капищ». Однако наиболее примечательным является то, что в самом центре Вещозера располагается…остров! Можно назвать это совпадением или сослаться на капризы природы, но в любом случае острова эти не могли не привлечь внимания наших далеких предков-язычников.

Рядом с Вещозером находится Святое озеро, название которого говорит само за себя и является еще одним подтверждением особой сакральной значимости этого таинственного уголка Вологодчины. Этимологи давно доказали, что слово «святой» имеет глубокие дохристианские корни и происходит от праславянского «свет» в значении «набухать, возрастать, увеличиваться в размерах». Истоки же этого слова они возводят в индоевропейскому «k`uen-to» в том же значении. И хотя исследователи маскируют исконный смысл этого слова и говорят о «благодатном возрастании-процветании некой животворной субстанции, ведущей к созреванию плода», я полагаю, что стыд в данном случае неуместен. Речь действительно нужно вести об элементарной эрекции, которой в ту пору придавалось (и, на мой взгляд, вполне справедливо) особое, сакральное значение. Древнерусские личные имена типа Святослав, Святополк, Святобор не имеют ни малейшего отношения к святости в христианском смысле. Во всех этих именах первый слог является своего рода пожеланием и означает «возрастание, увеличение» (в первом случае - славы, во втором - войска, в третьем - удачи и победы в борьбе).

К сожалению, в компании этой (вероятно, по недоразумению) оказался и А. Кузнецов, который произвел название Чарозера от лопарского «чарр» - «поросшая мхом территория».

В русском языке существует целый ряд архаичных слов с корнем «чар» - чары, чародей, чаровник, чарка, чарование, чаровщина. В Вологодской губернии слово «чаровать» было известно в значении «прельщать, очаровывать собою, своею красотою», а слово «чаровник» - в значении « очарователь, любезник, красавец, прелестник».

В Древней Руси «чарами» называли большие глубокие сосуды для священной воды, с помощью которой производилось «чародейство» - «волхование водою». Отсюда же - «чародей», «чародейка», «чаровник» и т. д. Игнорировать эти древнерусские языческие слова для человека называющего себя этимологом, как мне кажется, непростительно. В том, что название села Чарозеро напрямую связано с чарами и чародейством, нет никаких сомнений. И лучшим подтверждение этому служит само Вещозеро - «Вещее Озеро», находящееся от села всего в 4 километрах. Смысловая взаимосвязь настолько очевидна, что все вышеперечисленные изыскания этимологов становятся просто-напросто смехотворными.

На западном берегу озера Воже находится еще одно село с типично языческим названием - Чаронда. Разумеется, этимологи возводят его все к тому же саамскому корню - «чарра». А. Кузнецов переводит его как «берег, поросший мхом». О. А. Черепанова производит от обитавшего в Белозерье злого духа «черандака» и вепсского слова «черанда» (шипеть, сочиться). Как видим, и здесь древнерусская языческая версия абсолютно игнорируется; о ней не идет даже речи. И совершенно напрасно. Едва ли наши далекие предки отличались такой степенью примитивности, чтобы увековечивать в названии своего поселения обыкновенный, лишенный всякой сакральности береговой мох; в окружающей их первозданной природе наверняка имелись десятки (а то и сотни) предметов, представлявших для них несравненно большую святость.

То же самое можно сказать и о самом Вещозере, название которого А. Кузнецов производит от лопарского «вехк» - «вахта, водяной трилистник», тут же оговариваясь, что в финно-угорских топонимах звук «щ» встречается крайне редко. Я, в свою очередь, полагаю, что название озера имеет чисто русские корни и восходит к архаичному слову «вещьба» в значении «прорицание, гадание, ворожба». Отсюда же - «вещий», «вещун», «вещунья», «вещание». «Вещуном» на Руси называли колдуна (ведуна, волхва), который предсказывал судьбу, «вещал будущее». Таким образом, и Чарозеро, и Вещозеро, и Чаронда тесно связаны между собою в смысловом отношении и имеют ярко выраженную древнерусскую ведическую основу.

О глубине познания местных (и не только) этимологов красноречиво говорит тот факт, что ни один из них так и смог дать толкового объяснения топонима «Сухона», хотя, казалось бы, «русскость» его вполне очевидна и не требует дополнительных изысканий. Покопавшись, как обычно, в словарях отсталых народов и не обнаружив следов заимствования, ученые предпочли «замолчать» этот важнейший топоним области вместо того, чтобы поискать его корни в живот великорусском языке.

Первую подобную попытку сделал А.К.Матвеев в 1987 году, однако аргументы его прозвучали довольно робко. Гораздо смелее оказался тотемский исследователь А. Кузнецов, который спустя три года высказал версию о происхождении топонима Сухона от санскритского «suhana» - «легкоодолимая», но в основу топонима «Сухона» оно не могло быть положено по той простой причине, что название реки возникло за много веков до того временного отрезка, когда в наш таежный край проникли славяне (ставшими русскими после окончательного утверждения православной веры). Как видим, аргументы Александра Васильевича целиком основываются на официальной и давно набившей оскомину версии о проникновении славян на север во второй половине I тысячелетия до нашей эры, однако разгадку топонима исследователь разыскивает в санскрите, допуская тем самым, что до финно-угорских народов на территории области проживали индоевропейские (арийские) племена.

Отсюда же - «чародей», «чародейка», «чаровница» и т. д. Игнорировать эти древнерусские языческие слова для человека, называющего себя этимологом, как мне кажется, непростительно. В том, что название села Чарозеро напрямую связано с чарами и чародейством, нет никаких сомнений. И лучшим подтверждением этому служит само Вещозеро - «Вещее Озеро», находящееся от села всего в 4 километрах. Смысловая взаимосвязь в данном случае настолько очевидна, что все вышеперечисленные изыскания этимологов становятся просто-напросто смехотворными.

«Равнение на санскрит» (столь модное со времен Тилака) мне кажется не совсем этичным. Отыскивать в санскрите русские слова - занятие, конечно, приятное, но, как мне кажется, бессмысленное. И русский язык, и санскрит являются всего лишь наследниками древнейшего - доиндоевропейского языка Европы, отголоски которого при желании можно отыскать даже за пределами континента (например, у индейцев Америки). Спорить же о том, чей язык богаче и древнее, просто нелепо. Ни для кого не секрет, что христианская вера с особенным трудом приживалась именно на Русском Севере. Говоря другими словами: ни в одной другой точке мира она не встретила такого мощного противодействия. Именно этим объясняется полное отсутствие каких-либо письменных источников по первоначальной истории края: христианские миссионеры уничтожали не просто языческую веру наших далеких предков как таковую, они уничтожали знание- то глубочайшее ведическое наследие, носителями которого являлись древнерусские волхвы-кудесники, столь ненавидимые церковниками («волхови и чародеи то врази божии суть»). Уничтожая знания, миссионеры тем самым уничтожали историю, уничтожали правду, которую окончательно «добили» первые Романовы. Та официальная версия, которой до сих пор слепо придерживаются многие добросовестные исследователи, является, по сути, обыкновенной фальшивкой, увековеченной в трудах «придворных» историков типа Н. М. Карамзина и ему подобных.

Само неисчерпаемое богатство поистине великого русского языка красноречиво свидетельствует в пользу его глубочайшей древности. Да, санскритско-русский словарь таит в себе немало открытий, но еще больше разгадок вековых тайн исследователь найдет в языке русском. Никаких затруднений в объяснении происхождения топонима Сухона никогда не существовало: их придумали незадачливые этимологи. Разгадку топонима следовало изначально искать на берегах Сухоны, а не Ганга. Любой старожил этих мест доходчиво пояснит этимологам, что «сухой водой» на Сухоне испокон веков называют отмели. Этимологам же остается только взять в руки «Лоцию реки Сухоны» и убедиться в правоте древних индоевропейцев, которые не столько пересекали (одолевали) эту великую северную реку, сколько плыли по ней, постоянно натыкаясь на отмели… Ну и, конечно же, согласиться с мнением А. Кузнецова о том, что славяне «стали русскими после окончательного утверждения православной веры», я не могу, ибо это просто абсурдно.

Особого внимания заслуживает также вопрос о культовых камнях Вологодчины, который имеет самое прямое отношение к нашей теме. В настоящее время мои помощники активно собирают иллюстративный материал и проводят этнографические исследования в местах расположения наиболее почитаемых в среде местного населения культовых камней. Уже сейчас можно сказать, что на территории области находится около 80 камней, которые служили для наших предков объектами почитания. Более того - к некоторым из них люди продолжают и сегодня относиться с благоговением, веря в их целебные и магические свойства. Наибольшее количество культовых камней зафиксировано в Нюксенском, Никольском, Тотемском, Тарногском и Сямженском районах области.

Несмотря на то, что практически вся территория Вологодской губернии была покрыта мелкой сетью церковных приходов, в отдельных ее местах христианская вера так и не прижилась. Многочисленные подтверждения этому обнаруживаются в работах дореволюционных этнографов. «Что касается духовного просвещения народа, - пишет Н. А. Иваницкий, - то здесь мы встречаемся с таким изумительным фактом, что мой рассказчик, уроженец дер. Маркова, совершенный язычник. О Боге он только слыхивал от родителей, о Христе же никогда и ни от кого не слышал, Евангелия не читывал, едва умеет перекреститься и не знает не только важнейших молитв, но даже и той, которую произносят толстовские старцы: «Трое вас, трое нас, помилуй нас»… Местный причт посещает деревни своего прихода для того только, чтобы собрать хлеб и дары о праздниках и, конечно, ни в какие духовно-нравственные беседы со своими прихожанами не вступает». Описывая религиозный дух населения Троичины Кадниковского уезда, А. Шустиков отмечал: «Едва ли найдется хотя один человек во всей местности - из крестьян, конечно, - который бы знал Св. Евангелие; большей частию не знают даже заповедей и не умеют прочесть наизусть самой краткой какой-нибудь молитвы. Иконы хотя имеются в каждом доме, но от пыли и дыма в таком находятся виде, что нужна большая специальность - узнать - какого святого на доске было некогда изображение».

Еще более красноречивое свидетельство - в отношении крестьян Бережнослободской волости Тотемского уезда - приводит на страницах «Вологодского сборника» сельский учитель из Брусенца Л.Скворцов: «Во-первых, большая половина населения и особенно маленькие дети не носят нагрудных крестов или каких-либо святых; во-вторых, в каждом доме имеется как нарочитое место для святых икон (божница), так и самые иконы; но последние в таком виде, что или в пыли с тараканами, или же от копоти и дыма не дают даже возможности распознать - чье на доске было некогда изображение… О возжении же перед иконами, хотя бы в годовые праздники, лампадки или восковой свечи и помину нет; в-третьих, понятие о двунадесятых и годовых праздниках во всей массе населения крайне слабо: наизначительными за Св. Пасхою признаются только годовые, предельные или, по местному выражению, «пивные» праздники, которые и чествуются обыкновенно по нескольку дней, иногда даже целую неделю… О существовании таких праздников, как Сретение Господне, Преображение, Рождество Пресвятой Богородицы, Введение Ее в Храм не всякий и слыхал. Естественно при этом, что ни одна женщина и большинство из мужчин не умеют прочесть наизусть даже самой кратчайшей молитвы, а которые и умеют, то почти совершенно искажая смысл слов, например, вместо «Отче наш» читая - «очи наши» и т. п.».

Еще больше языческих элементов зафиксировано этнографами в местных обрядах, обычаях, суевериях, заговорах, преданиях, повериях и т. д. Вологодский фольклор, вообще, настолько пропитан язычеством, что отыскивание в нем позднейших христианских наслоений станет для будущих исследователей нелегкой задачей. Весьма показательно также отношение вологодских крестьян к своему духовенству, к которому, по выражению Н. А. Иваницкого, «оказывается полное пренебрежение». Об этом же говорят бытовавшие в Вологодской губернии поговорки: «Худое барство хуже пономарства», «Поп - медный лоб», «Поп - руки загребущие, глаза завидущие», «Родится - годится, и умрет - не уйдет (т. е. поп возьмет и с родившегося, и с мертвого)», «Я не из таких, что грабят нагих (говорят попу в укор)». Совсем не по-христиански звучит свадебный причет вологодской девушки:

Я не знаю, не ведаю:
Которому Богу молитися?
Старый Бог милует по-старому,
А новый Бог милует по-новому.


Этнографы нередко упрекают вологодских крестьян в невежестве, но делают это, на мой взгляд, абсолютно несправедливо. Под «невежеством» в первую очередь подразумевалась «отсталость» в религиозном и политическом отношениях. Однако кровавые вакханалии последнего столетия убедительным образом показали, что в подобном «невежестве» как раз и скрывалась вековая народная мудрость: простой русский крестьянин инстинктивно открещивался от бредовых политических и религиозных идей, которыми в ту пору была столь странно увлечена так называемая «российская интеллигенция», представителями которой, увы, с гордостью считали себя и наши уважаемые этнографы.

Очень показательно в этом смысле отношение вологодских крестьян к знаменитому Петровскому посту, начинавшемуся спустя неделю после Троицы и продолжавшемуся до Петрова дня (29 июня). «Про Петров пост, - свидетельствует Н. А. Иваницкий, - отзываются в шутку, что его выдумали попы в заговоре с деревенскими старухами; первые имея в виду собирать «петровщину» (поборы натурой во время Петрова поста), а вторые с целью накопить масла».

Почти слово в слово приводит это сообщение и С. В. Максимов, прибавляя к нему следующее: «Впрочем, пример вологодских скептиков надо признать исключением, так как в остальной России Петровский пост соблюдается в крестьянской среде во всей строгости церковного устава». Сегодня мы можем с уверенностью поставить этот «скептицизм» в заслугу вологодским крестьянам. Петровский пост, как известно, был введен на Руси в первой половине XI века для скорейшего искоренения языческих русальских обрядов. Этим постом покрывался самый главный языческий праздник - день летнего солнцеворота - Купала и примыкавшие к нему «русалии», столь часто упоминаемые в «Стоглаве» и «Поучениях» против язычества». Напомню, что введение этого поста вызвало недоумение даже у митрополита - грека Георгия, который посчитал его откровенной нелепостью. Несмотря на все свои старания, церковникам так и не удалось полностью заглушить языческие «русалии». И даже день Иоанна Крестителя, умышленно наложенный на Купалу, привел лишь к слиянию двух названий с явным преобладанием языческого - Иван Купала. Как видим, скептицизм «невежественных» вологодских крестьян оказался вполне оправданным. А ведь со времени введения на Руси Петровского поста до момента фиксирования этнографами этого «скептицизма» прошло как минимум восемь с половиной столетий!

Хранителями вековых знаний в русской деревне являлись колдуны или знахари - духовные наследники древнерусских волхвов-волшебников, кудесников, чародеев, кощунников, кобников и т. д. «Простой сельский волхв, - пишет Б. А. Рыбаков, - должен был знать и помнить все обряды, заговоры, ритуальные песни, уметь вычислить календарные сроки всех магических действий, знать целебные свойства трав. По сумме знаний он должен был приближаться к современному профессору этнографии с тою лишь разницей, что этнограф должен долго выискивать полузабытые пережитки, а древний колдун, вероятно, получал многое от своих учителей-предшественников». На мой взгляд, современный профессор этнографии по степени глубины своих познаний настолько же отстоит от древнерусского волхва, насколько современный нерадивый ученик-первоклашка отстоит от маститого профессора этнографии. Именно поэтому на протяжении всей истории русского православия простые люди не переставали обращаться за помощью к деревенским знахарям и знахаркам, имея все основания относиться к ним с особым почтением.

«Нет ни одной деревни в волости, - свидетельствует бережнослободский учитель Л. Скворцов, - в которой бы не было колдуна или ворожеи, и обращаться к ним не считается и грехом на том будто бы основании, что ими к своим нашептываниям и наговорам примешиваются имена Божии. Вера в силу этих колдунов необычайная, а потому в ущерб даже и своему сельскому хозяйству их содержат везде почти на своих квартирах бесплатно, уважают, боятся донельзя и наделяют за всякую мелкую послугу баснословными вознаграждениями». «Лечатся домашними средствами и у «шоптунов», даже в тех случаях, когда требуется хирургическая помощь», - вторит ему Н. А. Иваницкий, описывая быт сольвычегодского крестьянина. Надо отметить, что услугами знахарок до сих пор с успехом пользуются даже городские жители, особенно в тех случаях, когда дело касается здоровья стариков и грудных детей. Количество таких бабушек-знахарок в настоящее время невелико, но они всегда были, есть и, по всей вероятности, будут. Дай бог им здоровья и счастья!

В последние годы интерес к славянской мифологии и славянскому язычеству значительно возрос, что, как мне кажется, явилось естественной реакцией на грубую попытку привить нашему народу прагматичное мышление. Выдержав тысячелетний натиск христианства и семидесятилетний - воинствующего атеизма, загадочная религия древних славян продолжает тревожить воображение их далеких потомков. Язычество никогда не умирало: на протяжении тысячи с лишним лет оно лишь впитывало в себя новые (в данном случае - христианские) компоненты и усваивало их к своей выгоде. Чтобы убедиться в этом, достаточно оглянуться вокруг: и в нашей малой родине слышится отзвук почитания отца всех богов - Рода, и в нашей самобытной культуре - отголосок древнего Культа, и во всем укладе нашей жизни - чествование богинь Лады и Живы. Глубоко убежден: именно в дохристианской Руси, в этом древнейшем и таинственнейшем периоде русской истории, следует искать истоки русского духа. Именно там находится ключ к пониманию «загадочной и непостижимой русской души», разгадать которую на протяжении многих столетий тщетно пытаются величайшие мыслители и поэты. Ибо тайна русской души - не сомневаюсь в этом ни на минуту - уходит корнями своими в далекие, богатырские, былинные - дохристианские времена.


Вы здесь » ~ С Л А В А ~ ФОРУМ РУССКОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ ~ » -БЕСЕДКА- » Языческие топонимы Вологодчины