Юрий Иванов
Контакты Полоцкой земли со славянскими
народами Поднестровья XI века
в свете преданий русинов Молдавии
Открытие русинской тематики в Молдавии, дало возможность вовлечь в научный оборот ранее неизвестные материалы по истории Древней Руси. Это позволяет по новому взглянуть и на контакты Полоцкой земли со славянскими народами – тиверцами и уличами, проживавшими на территории нынешней Молдавии в XI веке.
Русин – древнее самоназвание автохронного насаления Карпато-Днестровского региона, которое сохранилось до сих пор среди потомков легендарных хорватов, уличей, тиверцев, дулебов, и которое упоминается в русских летописях еще с начала X века. Молдавские русины – коренной этнос республики, чьи духовные и культурные традиции, а также людской ресурс, легли в основу формирования молдавской государственности. Демократические перемены конца XX века дали исследователям возможность публичного обсуждения русинской проблематики, которое длительное время было блокировано в силу политических причин. Ныне русинская тематика широко освещается на страницах периодических изданий и в монографиях исследователей. В Интернете появилось множество русинских сайтов, где можно узнать свежие новости о русинском движении, познакомиться с редкими и малодоступными работами. Выходит в свет международный исторический журнал «Русин» (1)...
Русинские предания и легенды хранят уникальную информацию по выше означенной проблеме. Центральное место в ней, по мнению автора, занимает предание о Всеславе Полоцком. О пребывании легендарного полоцкого князя в Молдавской земле я узнал из рассказов стариков-русинов Рышканского района бывшей Молдавской ССР, которые мне доводилось слышать с конца 60-х годов прошлого века. Первые записи были сделаны мной в конце 1978 года в селе Нагоряны Рышканского района МССР со слов его жителей: Ротаря В.Я. (1895-1983), Осипова А.П. (1898-1983), Иванова В.К. (1906-1980), Ивановой М.В. (1910-1992) и некоторых других. Но, для начала, я бы хотел несколько освежить память читателей о Всеславе Полоцком и летописных тиверцах и уличах...
Всеслав Брячиславич Полоцкий (1044-1101) был внуком Изяслава Полоцкого – старшего сына Владимира Красно-Солнышко (Владимира I (980-1015) – киевского князя, при котором в 988 году на Руси было введено христианство) от Рогнеды – полоцкой княжны. О нем сохранилось не так уж много достоверных исторических сведений, ибо летопись его княжения не дошла до нас, а Полоцкая летопись, принадлежавшая в начале XVII века архитектору П.М. Еропкину, - к великому сожалению, погибла (2). О Всеславе – Волхве Всеславиче были созданы в последствии былины, обнаруженные в 1860 году на русском севере, сосланным царским правительством, русским ученым П.Н. Рыбниковым. И, по-видимому, еще при его жизни, были сложены легенды. Ведь недаром «Повесть Временных Лет» говорит о нем со страхом и осуждением: «... его же роди мати от вълхвованья. Матери бо родивши его, бысть ему язвено навяжи на главе его, рекоша бо волсви матери его: «Се язвено навяжи на нь, да носить е до живота своего», еже носить Всеславъ и до сего дне на собе, сего ради немилостивъ есть на кровьпролитье».(3)
Князь Всеслав вызывал у современников не только страх и осуждение – им восхищались, а народные массы его любили и боготворили. За ним закрепилась слава стремительного и удачливого полководца, как бы по колдовству переносившегося с места на место и бравшего смелостью и проницательным умом то Новгород на севере, то Тмутаракань на юге. О нем, с большим сочуствием, говорит автор «Слова о Полку Игореве», возвеличивая смелую душу князя и сожалея о тех бедах, которые выпали ему на долю. Всеслав изображается то серым волком, в одну ночь пробегающим от Киева до Черного моря, то волшебником, слышащим в Киеве звон полоцких колоколов, то «лютым зверем», исчезающим из осажденной крепости в синей получной мгле. Князь-волкв, князь-оборотень, какими он рисуется в летописях и песнях, владел умами людей XI века, и продолжает владеть умами людей и в XXI. В этом легко убедиться: достаточно открыть в Интернете раздел с именем «князь Всеслав Полоцкий» - огромные размеры и количество ссылок впечатляют.
О племенах тиверцев и уличей в письменных источниках очень мало сведений ... Летописец Нестор, указывая на расселение различных славянских племен в Восточной Европе, писал в водной части «Повести Временных Лет»: «... уличи и тиверьци седяху бо по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бо множество их, седяху бо по Днестру оли до моря, и суть грады их до сего дня ...» (4). Из дошедших отрывков явствует, что племена тиверцев и уличей обитали в X веке вдоль Днестра. При этом, на востоке поселения уличей доходили до Буга, а на юго-западе эти племена или племенные союзы соседствовали с Дунаем и Черным морем.
В других статьях древнерусских летописей отражаются взаимоотношения между киевскими и другими княжествами с одной стороны, и тиверцами и уличами – с другой. В «Повести Временных Лет» (до 885 года), говорится следующее: «... И бе обладая Олег поляны, и деревляны и северяны и радимичи, а с уличи и тиверци имяще рать ...»(5). Из этого отрывка вытекает, что в процессе создания древнерусского государства, киевский князь Олег подчинил себе множество племен и племенных союзов, а уличей, обитавших около Киева на Днепре и тиверцев, живших видимо на Днестре, покорить не смог и вел с ними войну. В другой записи того же источника (до 907 года) отмечается: «... Иде Олег на грекы, Игоря оставив в Киеве, коя же множество варяг, и словен, и чудь, и кривичи, и мерю, и деревляны, и радимичи, и поляны, и северяны, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверци ...» (6). Из сопоставления этого отрывка с предыдцщим вытекает, что в походе Олега выступали покоренные Киевом союзы племен, а также союзники – варяги, кривичи, мери, хорваты и тиверцы. Интересно, что уличи – будучи, видимо, в оппозиции к Киеву, или даже в состоянии войны в 885 году, то есть за двадцать два года до похода, не учавствовали в этой компании. В отличии от тиверцев – уличи не принимали участияе и в походе, предпринятым Игорем в Византийскую Империю в 944 году.Это вполне понятно, если учесть, что только в 940 году, то есть за четыре года до похода, Игорь одержал, как сообщает Начальная часть младшего извода Новгородской I летописи (7), победу над уличами и длительной осадой взял их главный город Пересечен. Население, не желавшее покориться киевскому князю, переселилось на территорию между Бугом и Днестром, так что об их участии в походе не могло быть и речи. После указанных событий X века тиверцы и уличи выпали из поля зрения летописцев и совершенно не случайно. Культура и быт, занятия, торговые связи, а также обычаи и обряды отражающие мировоззрения славян этого региона в XI веке известны пока только по археологическим источникам.
Бурный рост советской археологической науки привел к открытию памятников всех древнерусских племен: раскопки в Киеве, Новгороде, Чернигове, Полоцке, Рязани и других местах открыли ученым следы жизни древних славян. И только тиверцы и уличи продолжали оставаться загадкой. Все попытки обнаружить их поселения кончались неудачей. В книгах и журналах уже появились статьи, где говорилось о том, что перед нами явная ошибка летописца, что памятники эти не могут быть обнаружены именно потому, что их никогда не существовало. В 1946-47 годах научным сотрудником молдавского филиала АН СССР Г.Д. Смирновым были открыты славянские городища у сел: Екимоуцы и Алчедары Резинского района, однако, широкие планомерные разведки и исследования памятников материальной культуры славян Поднестровья были начаты в 1950 году (8). Славяно-днестровской экспедицией Института Истории Материальной Культуры АН СССР и ее молдавского филиала, под руководством выдающегося археолога Г.Б. Федорова, за время многолетних работ на территории Молдавии был собран значительный материал о славянах Поднестровья X-XII веков (9), однако многое до сих пор покрыто мглой неизвестности ...
Что представляет из себя русинское предание о Всеславе Полоцком и в каком виде оно дошло до автора публикации?..
«Старэна за Царя Палацкого Славика» - является нашим родовым преданием, которое передавалось от одного поколения к другому. По словам, выше названных жителей села Нагоряны, существовал письменный вариант предания в виде древней рукописи на русинском языке, последним хранителем которой был отец Ротаря В.Я и дед Иванова В.К. по матери – Ротарь Яков Дмитриевич (1851-1930). Ротарь Я.Д. был местным меценатом и жертвовал немалые деньги на содержание частной школы для местных ребятишек. Он обладал огромной библиотекой, в которой было немало древних рукописей и книг, хранивших историю родного края, и не только. Ротарь Я.Д. переводил древние тексты на современные русинский и русские языки и самолично зачитывал их учащимся школы. Первыми его помощниками, были уже вышеназванные сын и внук, которые помогали ему переводить и переписывать тексты. Оба обладали изумительной памятью, владели несколькими языками, в том числе – старосляванским и древнерусским. Оба цитировали рукопись наизусть. Именно это и позволило сохраниться преданию до наших дней, ибо рукопись погибла в 1941 году вместе со всей библиотекой Ротаря Я.Д... Записи велись мной со слов живых свидетелей с конца 1978 года по 1983. На обработку и правильную группировку текстов, создание точной сюжетной линии, поиски доказательств подлинности предания и раельности описываемых в нем событий, ушло более 20-ти лет. Вдобавок, все еще осложнилось частым перекрещиванием событий предания о Всеславе Полоцком с другим древним русинском преданием – о болгарском царевиче Боряни или Бояни, друге Брячислава Изяславича и воспитателе Всеславе Брячиславича. По мнению автора, речь идет в нем о жизни и деяниях того самого Бояна, о котором говорится в «Слово о Полку Игореве». Краткое сообщение о существовании этого предания было сделано мной на научно-теоретической конференции «Слявянские чтения - IV», которая проходила 19-20 октября 2006 года в Славянском университете города Кишинева (10)... Разграничение сюжетных линий обеих преданий, также потребовало определенных усилий и времени.
Русинское предание о «Цари Палацким Славики», по свидетельству очевидцев, начинается с похвалы Брячиславу Изяславичу Полоцкому, датируемой 1040 годом. Тексты характеризуют его как сильного и мудрого правителя, постоянно заботящегося о благосостоянии и порядке в своем княжестве, любящего свою землю и свой народ: «... И буув той Брача Слава, Царь Палацкий, - дужэ крэпкий царь, дужэ розумнэй, дужэ добрэй, з мнягкем сэрцэм и правидною душою... Дужэ вин любэу простэй народ и стари законы Руськи зэмли... Вин дужэ правидно судэу людэй, усигда помогау тэм, хто пострадау, особэнно – биднэм людям... Буув строгей до вэноватэх, алэ усигда стараувся у начали направэтэ их на правэдну дорогу... Часто заходэу у хатэ до простэх людэй, сидау з нэмэ за стил, йиу з нэмэ и пэу, роспэтувау за жызнь, и помогау, колэ було траба...»(11)
Полоцкая земля всегда жила своей особой жизнью, христианские и административные реформы Владимира I оказали на нее незначительное влияние. Христианство слабо привилось, даже среди высшей знати Полоцка (в отличии от того же Киева), не говоря уже о народных массах: «... Уси трэмалэса старои руськи вирэ, у Хрэста тодэ ще мало хто вирэу, хотя цэрквэ у Палацки ужэ булэ ...»(12). Но «старая вера» Полоцкой земли не была, как привыкли считать многие, смесью дремучею невежества и кровавых языческих жертвоприношений ...
О высоком уровне духовной мысли до введения христианства в Полоцке, свидетельствует текст другого русинского предания – «Казки за Рогатого Володю», речь о котором еще впереди.
Мать Всеслава, согласно преданию, происходила из древнею рода верховных жруцов-волхвов (в русинском варианте – «вэлэких толковэниу» - Ю.И.) Полоцкой земли. Женившись на ней, молодой Брячислав укрепил свою власть в наступавших смутных временах, ибо род Любавы (такое имя хранит предание) пользовался огромным авторитетом и влиянием в Полоцкой земле: «... Любава була з дужэ вэлэкого рода вэлэких толковэниу, яких слухала уся Палацка зэмля ...»(13). Однако, не только расчет связывал князя и прекрасную Любаву. Княгиня была очень хороша собой: «... була дужэ файна (красивая), с вэсокою и билою шэию як у лэбэди, а вочи – як зирнэчки (звезды) на нэби ...»(14), и в совершенстве владела древними тайными знаниями своих предков: «... була дужэ розумна и хетра, знала уси чарэ и валшебства ...»(15). Недаром, видать, киевский летописец говорил, что она родила Всеслава от волхования ... Брячислав настолько любил и обожал Любаву, что мог выполнять любое ее желание. Однако, княгиня вовсе не была склонна толкать мужа на безумства, наоборот – она была ему во всем мудрой советчицей и надежной опорой. Народ ее очень любил и почитал, поэтому слово княгини в жизни княжества, часто было не менее весомым, чем слово самого князя: «... Народ дужэ любэу царэцу ... Як хто нэ миг допросэтца у Славика (Брячислава), то йшоу до царэци, и Славик часто ии слухау ... Вона роздавала народу багато хлиба, водэжды (одежды), сэрэбра та золота ... А, колэ вона говорэла, то слухалэ ии уси: и народ, и вэлэки людэ, и сам царь ...» (16).
Процессы, происходящие в то время в остальной Руси, сделали Полоцкое княжество своеобразным магнитом, притягивавшим всех поборников и радетелей седой старины. Другой такой «магнит» уже давно образовался на юге Руси – в Карпато-Днестровском регионе, но об этом – позднее ... Сюда стали стекаться со всех сторон волхвы и служители старых языческих культов, теснимые со всех сторон активно наступавшим христианством, большие и малые бояре, недовольные политикой киевских и других князей, дружинники – исповедовавшие древние славянские идеалы родового братства, крестьяне, притесняемые феодалами всех рангов, а также великое множество иного люда: «... уси, хто шукау праувду и волю, и стари добри и праведни законы ...» (17).
Брячислав Изяславич радушно принимал всех недовольных. И к тому времени, когда Ярослав Владимирович (Мудрый), преемник Владимира I на киевском столе, смог стать «самовласцем» всей Руси, как гласит «Повесть Временных Лет» (а стал он им только после смерти своего брата в 1036 году, князя – богатыря Мстислава, победившего в свое время в единоборстве северокавказского князя Редедю - Ю.И.)(18), Полоцкое княжество укрепилось настолько, что фактически стало независимым от Киева ... Кстати, на данном примере, мы можем увидеть реальную объективность «Повести Временных Лет», ибо, о каком «самовласце» можно говорить, если Полоцкое княжество практически независимо, а огромный массив тиверцев и уличей, который тоже был Русью, стоял в жесткой оппозиции Киеву ... Уже в 1021 году Брячислав Изяславич предпринимает попытку захватить Новгород (19). Полоцкий князь не только собирал всех недовольных, но и сам активно искал союзников по всей Руси, и он их нашел – на далеком Юге – в загадочной земле тиверцев и уличей. Согласно русинским текстам, это произошло не сразу, а лишь под конец правления Брячислава. Особую роль здесь сыграл уже упоминавшийся выше друг Брячислава Изяславича и воспитатель его сына – Боян...
Согласно обеим приданиям, Боян длительное время проживал среди тиверцев и уличей, и пользовался у них огромным авторитетом. Боян часто рассказывал Брячиславу и его сыну о легендарной «Великой Скифи», как именуем тиверцев и уличей «Повесть Временных Лет»(20). Особенно его восхищала, созданная этими племенами система государственного народоправия, основанная на древних славянских традициях родового братства: «... Вэлэкий Бояни расказувау Брача Славику и его сэну за вэлэких твэрдычиу (тиверцев) и вуглэчиу (уличей), як вонэ добрэ жиют, бо уси вонэ йдэн другому – браття, жэют у прауди, люблят йдэн другого, нэ забижяют ... Бо нэма у нэх нэ биднэх и нэ богатэх, и лэшь дужэ линэвый там плохо жые ... А все того, шо там правлят вэлэки толковэнэ и там народ нэ видийшоу вид Вэлэкого Толку ...»(21).
Автор уже второй раз упоминает этноним «толковины», он требует пояснения, так как это краеугольное понятие для всей культуры тиверцев и уличей той эпохи, и не только ...
Толковины являются одной из самых жгучих загадок древнерусской истории. Говоря о походе Олега на Царьград (около 907) «Повесть Временных Лет» называет племена, ведомые киевским князем без всяких комментариев, а вот тиверцев не только называет, но и характеризует: «... яже суть толковины ...»(22). Что значит «толковины»? Классический перевод с древнерусского, сделанный патриархом российской исторической науки академиком Д.С. Лихачевым двояк: то ли это «переводчики», то ли – «союзники» (23). Первое является произвольным от древнерусского «тълк». Если обратиться к толковому словарю В.Даля к расшифровке слов «толковать» и «толмачить», то, пожалуй, можно бы и согласиться с таким переводом (24). Формально, устраивает и второй вариант, однако, огромный авторитет академика не смог предотвратить от других попыток растолковать «толковинов», ибо формальный, то есть чисто лингвистический смысл далеко не всегда идентичен историческому.
Свою лепту в эти поиски внесли и молдавские ученые и исследователи древнерусской истории. Молдавская гипотеза считает толковинов пастухами, жившими в междуречье Прута и Днестра, производя их название от русинского слова «толока», что означает «пастбище» (25). Однако, и у этой версии есть серьезные возражения...
На самом деле, толковины – уникальное явление не только в истории славянства, но и всей мировой цивилизации. Автор статьи имеет право на это утверждение, ибо сам является прямым потомком тиверцев – толковинов, не мало знающем об их истории, культуре и духовных традициях. Здесь нет нужды долго гадать, ибо толковины дожили, на территории нынешней Молдавии, практически, до середины XX века... Автором собраны десятки свидетельств современников о толковинах, и это вполне естественно, ибо русины Молдавии – их прямые потомки.
Толковины получили свое наименование, все же, от древнерусского «тълк», однако, словарь В.Даля лишь в слабой мере освещает это величайшее понятие далекого прошлого славянских народов. Согласно русинской мифологии, «толк» - Великая Сила, Всеначальный Разум, Божий Ум, Премудрость Божья, Великое Слово, Первоначальный Звук, Великое Начало, Мировой Закон, и многое другое. Толк – Великое Правило, по которому живет и должно жить все мироздание, а особенно – человеческое общество. Человек, стремящийся быть сопричастным к этой космической силе, и уже, в како-то мере овладевающий ею, согласно представлениям древних славян и русинов Молдавии, может именоваться «толковином». Наиболее продвинутые адепты, достигшие выдающихся результатов, носили титул – «Вэлэкий Толковэн»...
Исходя их собранных автором материалов по толковинам, можно полагать, что в практической жизни ранних славян толковины играли огромную роль. Они совмещали в себе функции родовых старейшин и вождей, жрецов, судей и законодателей, наставников и учителей, великих воинов и военоначальников, хранителей племенных традиций и древних преданий, и еще ряд других. По сути дела, все перечисленные, вошли из толковинов. Обширная информация о толковинах, собранная автором, позволяет говорить, что институт толковинов уходит в далекое индоевропейское прошлое славянских народов, и когда-то, существовал у всех славян, толковый словарь В.Даля – тому свидетельство. К тому времени, когда летописец «Повести Временных Лет» упомянул толковинов, только тиверцы и, отчасти, уличи, сохраняли древние традиции толковинства; у других славянских племен они уже исчезли.
Толковины создали на массиве тиверцев и уличей уникальное государство, основанное на принципах равноправия и народовластия, которе просуществовало сотни лет! Толковинская община оказалась настолько прочным и устойчивым образованием, что ее не смогли разрушить ни великое переселение народов, ни орды готов и гуннов, ни аварское нашествие, ни Хазарский каганат, ни вторжение норманов, ни многое другое. Как мы уже знаем из «Повести Временных Лет», киевским князьям также не удалось совладать с толковинами. Однако, за них это сумели сделать древнерусские борзописцы. Замолчать и обезгласить на тысячу лет целый славянский массив, занимавший важнейшие водные артерии Древней Руси, - рекорд, достойный сотни книг Гинесса!..
Из-за усиления феодального гнета в других частях, регион тиверцев и уличей становится заповедным краем для всех, кто жаждет свободы, равноправия и братских человеческих отношений. Сюда идут не только со славянских земель. Бегут от рабства Византии, уходят правдолюбцы из Болгарии, преодолевают Карпаты западные соседи и искатели «высоких» истин, оседают бродячие кочевники (они не только жгли и грабили славянские поселения), и многие многие другие: «.. суда ийшлэ уси, хто хтиу добруи та тэхуи жизни, бо тут нэ було нэ цариу, нэ паниу, нэ господариу, нэ цэрковнэкиу. Тут жэлэ лэшь ти, хто нэ трэмау за пазухою каминь, нэ пливау на брата, нэ крау у сусида...» (26). Как мы помним, похожие процессы происходили и в Полоцком княжестве. Традиции народоправия, как известно, были сильны в Полоцкой земле. В Полоцке, богатом торговом центре, существовало городское вече и, кроме того, некоторые купеческие объединения – «братчины», часто спорившие с князьями(27). Сообщение предания о том, что Любава была из рода «вэлэких толковэниу», говорит о том, что к началу XI века традиции толковинства не до конца исчезли и в Полоцкой земле.
Из всего сказанного выше, понятно, что союз между Брячиславом Полоцким и толковинами становился возможным, желанным и выгодным для обеих сторон. Он сильно понижал шансы на успех у Ярославичей (так именовались сыновья Ярослава Мудрого) в случае их нападения на одного из членов договора. Вдобавок, он открыл каждой стороне перспективы для реализации давних и далеко идущих планов. Толковинам – свержение киевской династии и изменение общественного строя Киевской Руси. Брячиславу – осуществление династичного права и проведение реформ на Руси. Напомню, что Брячислав Изяславич был сыном первенца Владимира, и, следовательно, имел больше прав на киевский стол, чем все Ярославичи. Согласно преданию, Боян часто напоминал Брячиславу о его праве, призывал реализовать его: «... Тэ – вэлэкий царь усей Руськи зэмли, а сэдэш лэшь у Палацьки, а доувжен, по твому татови, - у самим Киеви!.. Бо дауно нэма праувдэ у Киеви, и лэшь тэ зможешь ии тудэ вэрнутэ.»(28)
Однако, Брячислав Изяславич далеко не сразу решился на этот союз. Первое посольство, согласно преданию, было послано к тиверцам и уличам в 1040 году. Каких либо подробностей этой миссии предание не сохранило, кроме того, что «... уси на пэрвэй раз договорэлса ...»(29).
Вероятно, это была какая-то предварительная договоренность о продолжении дальнейших контактов, ибо, скорее всего, обе стороны еще не совсем доверяли друг другу: «... толковэнэ нэколэ нэ вирылэ царям ...» (30). Для заключения полномасштабного соглашения, полоцкое посольство должен был возглавить человек, который смог бы унять все сомнения тиверцев и уличей. Лучшей фигурой был, конечно, князь, но вряд ли Брячислав Изяславич мог для этих целей покинуть Полоцк. Тогда, по совету Бояна, остановились на другой кандидатуре: «Бояни сказау Славику, шо ему нэма як лэшатэ Палацк, бо дужэ заметно, и уси розбэрут шо и до чего... Траба ихатэ его сэновэ – молодому Славику, тодэ толковэнэ повирят и тодэ усе получица ...» (31). Брячислав подумал и согласился.Это был наилучший выход из сложившейся ситуации. Кандидатура Всеслава решала многие проблемы. Сохранялась тайна самих договоренностей. Приезд Всеслава – наследника и сына самого властителя Полоцкой земли, должен был снять все сомнения толковинов. Для самого Брячислава решался вопрос дальнейшей преемственности в делах с тиверцами и уличами. Возможно, он сам, где-то далеко в глубине души чувствовал, что плодами этого союза суждено пользоваться не ему, а его сыну. Вдобавок, Всеслав сам рвался в эту поездку ...
Отредактировано Вячеслав (2007-10-11 23:18:56)