Современный скептицизм определяется как отказ принимать что-либо на веру. Но человек не может только сомневаться, он должен еще и действовать. Можно ли действовать, ничего не принимая на веру?
Противники скептицизма говорят, что нет. Они утверждают, что если скептики действительно ни во что не верят, то они лишают себя всякой возможности действовать. Если же скептики действуют, значит, они на самом деле верят во что-то, но при этом обманывают – либо только других, либо и самих себя. Так ли это?
Скептицизм не может обойти вопросов о том, как следует поступать в тех или иных случаях, вопросов этики и политики. Однако на чем он может построить свои практические рекомендации? Вероятно, надо знать, к каким последствиям приведут те или иные поступки. А для этого, вероятно, надо знать, что одинаковые поступки в сходных условиях приводят к одинаковым результатам. Такое знание, в свою очередь, предполагает представление о причинности, частным случаем которой является связь между поступком и его результатом. Следовательно, скептицизм должен опираться на представление о причинности, чтобы служить основанием для действий скептика.
Однако достаточно обратиться к исследованиям Секста Эмпирика и Дэвида Юма, а также Нагарджуны, Го Сяна, ал-Газали, Джозефа Глэнвилла, Никола Мальбранша, Иммануила Канта, Бертрана Рассела и многих других, чтобы понять, что причинность – это вовсе не безусловный факт, а, скорее, верование, которое не только необоснованно эмпирически, но и логически самопротиворечиво. Более того, это верование существует во множестве исключающих друг друга и притом равноценных версий.
Следовательно, скептицизм, который, опираясь на представление о причинности, дает практические рекомендации, непоследователен, ибо принимает на веру нечто необоснованное. Но, с другой стороны, если он не дает никаких практических рекомендаций, он также непоследователен, поскольку отдает важнейшие вопросы человеческой жизни на откуп разного рода верованиям. Получается, что скептик, разоблачая, например, рассказы о христианских чудесах, вынужден следовать практическим рекомендациям христианства или какой-либо другой веры, знающей, как надо поступать.
Приходится признать, что современный скептицизм непоследователен вдвойне – он не дает никаких практических рекомендаций, однако пользуется верой в причинность. Нередко приходится обнаруживать заявления скептиков, что их цель – составить рациональную картину мира, основанную на строго научном установлении причинных связей. В итоге скептицизм ограничивает себя разоблачениями второстепенных чудес, постоянно заменяя одни сомнительные интерпретации другими, и при этом ничего не говорит о жизни и деятельности. Не пора ли исправить эту опасную ошибку?
Последовательный скептицизм не должен принимать на веру представлений о причинности, и при этом он должен являть собой целостную жизненную позицию, содержащую оригинальные практические рекомендации относительно нравственных, социальных и политических проблем.
Мы не можем доказательно судить о том, существует ли необходимая связь между нашими поступками и их результатами, как и том, какова, вообще, эта связь. Будучи скептиками и не принимая ничего на веру, мы не имеем твердых оснований что-либо делать или не делать, чтобы достичь или избежать тех или иных последствий. Мы, вообще, не можем уверенно судить, приведут ли наши действия или наше бездействие к каким-либо последствиям, а если приведут – то к каким. Тот факт, что определенные связи между нашим поведением и его определенными последствиями имели место в прошлом, не дает нам достаточного основания утверждать, что эти связи с необходимостью будут сохраняться и впредь. И если мы можем позволить себе закрывать глаза на веру в причинность, когда речь идет о каких-то простых манипуляциях в быту, то этого нельзя сделать в отношении более сложных последовательностей действий, особенно когда речь идет о планах на жизнь или о взаимодействии множества людей. Я, пожалуй, могу рассчитывать, что удары по клавишам произведут буквы на экране, однако я, например, совершенно не могу себе представить, какой эффект произведет мой текст в головах читателей.
Что бы мы ни делали, мы рискуем. Но этот риск из комедии ошибок на бытовом уровне превращается как минимум в драму, когда мы напрасно посвящаем неким целям (то есть запланированным результатам) большие промежутки нашей жизни, и в трагедию, когда это делают большие группы людей, применяя насилие друг к другу.
Что из этого следует?
1. Терпимость. Последовательный скепсис диктует равно относиться ко всем версиям – ни одной из них не верить, но ни одну и не отвергать. По одной версии, связь между поведением человека и его результатами носит характер безличной закономерности, по другой – случайности, по третьей – это карма, по четвертой – это воля Бога или богов, предустановленная гармония и т.д. Каждая из этих версий имеет равное право на существование, любая может оказаться истинной, так же как и ложной. Пока еще нет достаточных аргументов не только за, но и против какой-либо из них, поэтому необходимо относиться к выбору не-скептиков не только с максимальной терпимостью, но и с исследовательским вниманием, ибо они проверяют свой выбор своей собственной жизнью.
Скептик не должен не только навязывать своих взглядов другим, но и, вообще, пропагандировать их. Мы не уверены, что другие неправы, как не уверены, что правы мы. Быть может, мы избранники, быть может – товарищи по несчастью, но в любом случае мы не вправе как-либо привлекать в свои ряды тех, кто во что-то верит. Хотя при этом следует говорить правду о своих убеждениях и оставаться открытыми для всех, кто сам пришел к скепсису.
2. Осторожность. Последовательный скепсис диктует совершать преимущественно те поступки, результат которых наиболее предсказуем. К таковым относятся, в первую очередь, те, которые сами в себе уже содержат некий искомый результат. Например, если вы занимаетесь любимым делом, это уже удача, независимо от того, принесет ли оно вам большой заработок. И если вы, все-таки, не заработаете больших денег, то вам, по крайней мере, не будет жаль потраченного времени. Жизнь сама по себе должна иметь ценность даже в том случае, если цели, преследуемые этой жизнью, окажутся либо ложными, либо недостижимыми. Не стоит причинять страдание себе и особенно другим ради чего-то, что является лишь следствием, наступление которого всегда сомнительно.
Наилучшим, конечно, является сочетание приятного с полезным, когда вы занимаетесь тем, что вам нравится само по себе, но что при этом может с большой долей вероятности привести еще и к дополнительным результатам. Здесь в силу вступает разумная вероятность, исчисляемая на основе научной либо житейской статистики.
3. Прямое действие. Последовательный скепсис диктует совершать преимущественно те поступки, которые ведут к желаемому результату кратчайшим способом. Если уж мы предпринимаем нечто, что не является самоцелью, то лучше сократить дистанцию между нами и нашей целью до минимума. Это значит не столько упрощение наших планов, сколько перемещение их на самих себя. Конечная цель любого из нас – это некое состояние нас самих (блаженство, счастье, нирвана, комфорт и т.п.). Поэтому следует, прежде всего, работать над собой, направлять свои усилия на самих себя, а уже потом на внешнюю реальность.
4. Совершенствование. Последовательный скепсис диктует индивиду развивать свои познавательные способности и преодолевать свою ограниченность, чтобы увеличить свои шансы сделать правильный выбор. Если нам не хватает способностей познать истину, значит, мы должны постоянно совершенствоваться, чтобы познать ее. Экстенсивное совершенствование предполагает постоянное накопление знаний и максимально возможное увеличение длительности и многообразия жизненного опыта. Интенсивное совершенствование предполагает выход за пределы тех средств познания, которыми располагает человек от природы. Речь идет не только о продолжении человеческих органов чувств в технике, но и о критическом использовании разнообразных методов индивидуального развития, переосмысление которых могло бы составить скептическую йогу.
Жизнь очень многих людей есть страдание. Но мы не знаем, есть ли у этого страдания причина, а если есть, то какая. А даже если бы мы знали эту причину, мы бы не знали, как ее нейтрализовать. Поэтому есть только один выход – совершенствоваться, чтобы можно было узнать, как избавиться от страдания. Вполне вероятно, что мы увидим, как уже в процессе такого совершенствования страдание будет отступать.
Жизнь многих людей есть неустанное стремление к идеалу. Но мы не знаем, каким именно путем следует идти к этому идеалу, чтобы наверняка достичь его. Все эти люди рискуют. Поэтому у них есть только один выход – совершенствоваться, чтобы можно было узнать, каков этот путь. Вполне вероятно, что мы увидим, как именно в процессе такого совершенствования, идеал будет приближаться.
Одной из важнейших целей совершенствования является бессмертие. Мы не знаем, что будет с нами после смерти. Из-за смерти мы лишены возможности увидеть отдаленные последствия наших поступков и, быть может, исправить их. Бессмертие есть возможность познания, условие бесконечной длительности опыта и развития.
5. Объединение. Последовательный скепсис диктует необходимость координировать свой опыт с чужим опытом и свою деятельность с деятельностью других людей. Критическое сопоставление своей точки зрения с как можно большим числом иных точек зрения увеличивает шансы найти истину. Кроме того, внимание одного человека может быть в достаточной мере сосредоточено лишь на одной сравнительно небольшой проблеме, а для познания всех жизненно важных проблем необходимо разделение труда в рамках некоего социального целого. Поэтому скептики всего мира должны объединиться в единое общество, главной сферой внимания которого будут не разоблачения паранормальных явлений, а способы развития познания – от магии до генной инженерии, от трансцендентальной медитации до социальной революции.
Чтобы преодолеть свою ограниченность индивидуально, человек должен преодолеть собственную природу. Это труднодостижимая и отдаленная цель. Но в соединении с другими людьми она уже до некоторой степени достигается.
6. Честность. Последовательный скепсис диктует создавать надежные условия совместного познания. Скептики должны стать теми людьми, которым доверяют. Если мы не можем твердо знать, чего ожидать от окружающего мира, то мы можем хотя бы сделать так, чтобы твердо знать, чего ожидать друг от друга. Для этого необходимо, прежде всего, по возможности избегать всякой лжи и умолчания, по крайней мере, в существенных вопросах. Наше познание и так слишком зыбко, чтобы мы могли позволить себе роскошь еще запутывать друг друга.
Но мало быть индивидуально честным – необходимо создавать институциональные основы доверия. Сегодня мы доверяем данным науки не потому, что сами провели тот или иной эксперимент, а потому, что доверяем проведшим этот эксперимент ученым, обладающим репутацией добросовестных и критичных исследователей. Такая репутация складывается благодаря институтам, в рамках которых воспитываются люди с подобными качествами. Вот почему скептики должны объединяться и создавать такой стандарт воспитания и поведения, благодаря которому и в последующих поколениях могла бы воспроизводиться атмосфера добросовестности и критичности.
Кроме того, невозможно быть уверенным в результатах своего поведения, если законы либо абсурдны, либо не выполняются, если наказывают невинных, а преступники приходят к власти, если труд не оплачивается достойным вознаграждением, а тунеядство процветает, вообще говоря – если общество и государство в меру своих сил не способствуют тому, чтобы между поведением и его результатами существовала устойчивая, ясная и разумная связь. Если мы пока не можем познать естественную причинность, то надо хотя бы воспроизводить искусственную. Если реальность не дает нам никаких гарантий, мы должны давать твердые гарантии друг другу.
7. Власть. Последовательный скепсис диктует, чтобы у власти находились именно скептики.
Во-первых, цели скепсиса в полной мере могут быть реализованы только через определенное общественное устройство, что включает в себя, прежде всего, свободу доступа к информации, свободу обмена мнениями и свободу выбора пути познания и совершенствования. Мощь государства должна быть направлена на создание и охрану условий свободного развития.
Во-вторых, не-скептики, руководствуясь своими верованиями, в большинстве случаев уверенно ведут подвластное им общество к своим идеалам по пути, который избран ими без достаточных оснований. Идеалом же скептиков является действительная свобода выбора, которая возможна лишь при многообразии практикуемых путей и их свободном сопоставлении. С точки зрения последовательного скептицизма каждый индивид представляет собой сокровищницу уникального опыта, и, может быть, именно этот опыт является недостающим звеном в познании истины. Поэтому именно скептики заинтересованы в недопущении преследований за инакомыслие и в отмене смертной казни.
Только сомнение дает право на власть, и только под властью подлинных скептиков можно чувствовать себя в действительной безопасности.
Осуществление всех этих императивов скепсиса возможно только в том случае, если современный скептицизм обратится от разоблачений рассказов об инопланетянах и полтергейсте к насущным жизненным проблемам. Если мы сомневаемся и не хотим ничего принимать на веру, но при этом сознаем, что человек слишком слаб и несовершенен, чтобы познать важные для себя вещи, необходимо, по крайней мере, предпринимать какие-то шаги для улучшения ситуации. Скепсис – это праксис. Настало время объединить усилия скептиков и перейти от созерцательного сомнения к деятельному, чтобы хоть немного увеличить наши шансы познать истину.
Автор: Тихонравов Юрий Владимирович, кандидат философских наук, руководитель Центра религиеведческой и правовой экспертизы, автор десяти книг (в том числе: «Религии мира» (1996), «Философия права» (1997), «Философия. Учебное пособие для вузов» (1999) и др.).
wwwskeptik.net