Каждый христианин знает как зовут его Бога - Иисус Христос. А Иегова, это не имя, а наименование, титул. "Я есмь тот, кто я есмь".

Так и есть, всё на самом деле понятно. Бог - Христос. А все недоразумения происходят из-за незнания, Брат.

А потом что - придумают?)))))))) А и в начале христианизации и сейчас есть база - это Священное Писание и Священное Предание.

Теоритически предположить можно и то, что на самом деле никакого славянского народа и нет... откапают каке-нибудь доказательство.. Или то. что мы в Матрице.. найдут доказательство..))))

Фантазия с воображением в таком серьёзном вопросе не могут быть надёжным источником.

Ну.. и насчёт той лжи, что распространяется Врагом России нынче , будто бы Православие - "жидовская" вера:

Так может считать только полный невежда или злоумышленник. Точнее говоря, злоумышленники России выдумали эту идею и распространяют ее среди невежественных людей, которые в силу тех или иных причин отпали от Веры отцов в неверие, то есть впали в неоязычество. Скажем больше: Православие - это единственная Вера, которая не просто не имеет ничего общего с иудаизмом, но прямо противопоставляет себя иудаизму. Весь пафос не только Нового, но и Ветхого Завета как раз и направлен на обличение еврейства за предательство, отпадение от Истинной Веры, от Истинного Бога. Прочтите Библию, и Вы сами в этом убедитесь. В чем же существенное различие Православия и жидовства? Православие - это истинная Вера в Единого Бога Отца и в Его Сына Единородного Иисуса Христа, Которого Бог Отец послал в мир спасти все народы от вечной смерти и привести их в Свое Царствие, от которого они отпали вследствие грехопадения. Таким образом первым Православным был Адам и его благочестивые потомки, только до пришествия Христова они верили в ожидаемого Христа, а после пришествия Христова - в Христа Распятого и Воскресшего. Евреи же, не только нынешние, но и ветхозаветные, постоянно и упорно предавали Веру истинную, Православную и увлекались в язычество даже более, чем остальные народы. Неоднократно Господь (об этом свидетельствует Библия) хотел уничтожить этот народ и передать Завет другим людям, и только лишь благодаря заступничеству святых и праведных людей Он до времени не делал этого. Но почему именно евреи - “богоизбранный” народ? Об этом говорит Апостол Павел (1 Послание к Коринфянам 1, 27-29): “Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; И незнатное мира и униженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, - Для того, чтобы никакая плоть не кичилась перед Богом”. Так что богоизбранный - это еще не значит лучший. Бог хотел привести к себе всех, начиная с самого дна.

ПС: Я абсолютно убежден, что подробный анализ таких неверных представлений, мифов о Православии (а именно на них и незнании строиться позиция современных неоязычников), создаваемых специально теми, кому Сильная Россия поперёк горла, поможет избежать дальнейшей помощи врагам России в деле дискредитации Церкви, Православия, России. Россия идентична Православию. Без одного нет другого. Неоязычество (родноверие) играет на руку врагам нашей Родины. Но, к сожалению, многие думают, что они умнее мировой закулисы и считают, будто бы распущенные ею слухи о "плохости" Православия - правдивы. Но это не так. Я считаю, что нужно устранить неверные представления о православии, разрушить мифы о Православии. Перестать считать себя умнее и лучше Невского, Донского и иных героев Родины. Я абсолютно уверен и убеждён, что если у человека осталась хоть одна капля русской крови, он рано или поздно задумается над тем, что он делает. Осознает всю гибельность предательства Родины, путём согласия с прививаемыми ему идеологемами. Поймёт, что Возрождение России возможно лишь и только Православной. Или же мы её потеряем окончательно.

Как я и ожидал. Ты демонстрируешь полное незнание предмета. Не в обиду, брат. Но Христос и есть тот самый Бог о котором ты говоришь. "Я и отец одно". Троица едина. Христос существовал изначально, ещё даже до воплощения. А имени у ветхозаветного Бога нет, есть только титулы. Например "Сущий".

Есть, кто же спорит. У каждого народа было своё понимание природы. Обожествление отдельных её функций, как то ветра, грозы, огня, солнца и т.д.. По своему интересные культы, иногда красивые и поэтичные. Но почитающие тварь, а не Творца. Творение. Христианство же открыло Бога Создателя, Творца. Того, кто всё это сотворил. А так.. ты спрашиваешь "чьи они?" - да ничьи, как оказалось. Поэзия и отношения человека с Богом - всё же несколько различные понятия. Русский народ - не предатель по существу. Если бы действительно он дорожил бы своей верой, то не принял бы Православия всем сердцем, не отрёкся бы. А раз он столь однозначно сделал свой выбор, то значит особо дорожить то и нечем было. Значит Православие было более нравственно, более светло и красиво. Думаю, упрекнуть наших предков в глупости мы не рискнём.

Если судить по художественному роману Прозорова, то он конечно же герой))))))) А и снова ты показываешь незнание предмета. Православие на Руси было уже во времена матери Святослава - Ольги. Которая приняла Православие. Были и храмы. А саму Ольгу называли "мудрейшей из людей". А насчёт того, что было, то было много и разного. Сейчас существует миф о том, будто бы до Крещения на Руси всё было хорошо, но это чушь полнейшая.

Но если так, если христианство есть первородный грех принявших его народов, то чем объяснить наши поражения до Крещения? Чем объяснить, например, аварское иго, сообщая о котором франкский летописец писал, что авары приходили к славянам ежегодно, брали их жен и детей и собирали с них дань. Русский летописец иллюстрировал это иго такой выразительной картиной: если обрин хотел куда поехать, то не запрягал коня, а запрягал славянских женщин. Но в нашем языческом прошлом было и данничество иудеям, поработившим языческую Хазарию. Было вытеснение славян с огромных территорий, принадлежащих ныне Австрии и Германии. Было и многое другое, что никак не соответствует мифу о процветании славян до их Крещения. Одни только хронические раздоры славян чего стоили. Которые обессиливали их и делали жертвами хищных соседей. Если следовать Вашей логике, по которой все происходящее с народом зависит от его религии (а не от его идеологии, т.е. всей совокупности работающих в его жизни идей, являющихся продуктом не только его религии, но и его характера, исторических и географических обстоятельств и т.д.), то получится, что первопричиной наших бед было вовсе не христианство, а та религия, которую Вы так хвалите, - то есть язычество. Это же при его полном господстве происходило все вышеназванное. Мало того. Это при его полном господстве сами язычники, сравнивая свою религию с христианской, все чаще выбирали христианство. Если бы этого свободного обращения в христианство не было, если бы число христиан из язычников не росло постоянно и не выросло в значительную силу, то не на кого было бы опираться в таком грандиозном деле, как крещение восточных славян.

Как видишь, раз было раньше, то ещё не значит, что было лучше.

Церковь - это не только здание, не только храм. Церковь это в первую очередь общность людей. Бог не у каждого в душе, как мы видим из примеров маньяков и извращенцев. Золота столько не потому что это необходимость богослужения, нет. А потому что народ настолько любит Бога, что порой последнюю копеечку несет "на храм", даже оставаясь сам голодным. Украшают Церкви потому. Красота и помпезность - не есть синонимы.

Здесь всё дело лишь в термине "раб". Но давай разберём, что же это за "рабство" такое:

В доказательство “рабскости” христианства его всегда сводят к тезису: “подставь врагу другую щеку”. Но ведь речь идет лишь о своей “щеке” - это значит: прости своего личного врага, не мсти ему и не умножай зло; однако ни в коем случае не подставляй врагу “щеку” ближнего - его защити даже ценою своей жизни! А он точно так же защитит тебя.

Христианское смирение - это смирение не перед злом, а перед Богом. Выражение “раб Божий” означает и признание Божьего всемогущества, и готовность отстаивать Его замысел о мире - и здесь “раб” должен превращаться даже в мужественного “воина” в битве против сил зла. Наш святой, Феодосий Печорский, в этой связи говорил: “Живите мирно не только с друзьями, но и с врагами, но только со своими врагами, а не с врагами Божиими”.

Сочетание такого “рабства”, свободы и мужества христианина видны в словах апостола Петра, который учил: “Будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро. Ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, - как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божий” (I Пет. 2 15-16).

Эти же слова показывают и ложность утверждения, будто христианство повелевает “рабски” подчиняться любой власти, ибо “нет власти не от Бога”. Ведь апостолы говорили о самом принципе власти, в противоположность анархии, и имели в виду такую власть, которая сама служит Богу: когда “начальник есть Божий слуга, тебе на добро”; такие “начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых” (Рим. 13, 1-6). Об отношении же христиан к недостойной власти можно судить по словам Христа об Ироде или святых отцов - о Юлиане Отступнике. А наш преподобный Иосиф Волоцкий (один из наиболее “правых идеологов” царской власти) прямо утверждал, что неправедный царь - “не Божий слуга, но дьявол” и ему следует противиться даже под угрозой смерти. Святой митрополит Филипп, смело обличивший Ивана Грозного, - тому наглядный пример.

Таким образом, христианство - религия вовсе не слабая, а благородная и мужественная. Достаточно взглянуть на русскую историю, чтобы увидеть, какова была наша “христианская слабость”: объединили в одно государство шестую часть суши. Причем не столько силой, сколько добром, неся более высокую мораль, но не посягая на самобытность народов, в чьи земли вступали.

Так что как видишь, это просто термин, ничего общего на самом деле с рабством не имеющий.

Ну панацея оно по определению единаственной может быть. А вообще, если так предпологать, будто бы "не единственная", то должен быть на готове реальный пример. Где он? Если исходить из реального положения дел, а не предпологаемого, то у нас есть только Правсолавие...

Я думаю, что Храмы и батюшки должны быть разными. И богатыми и бедными. Если в деревушечке какой, то там нищета одна, а в городе - другое совсем. Разное должно быть. Но вот чего не должно быть, так это лицемерия в отношении денег в Церкви. Давай попробуем разобрать эту ситуацию:

Не запах ладана и воска встречает посетителя у входа во многие православные храмы – а звон монет и разговоры о деньгах. Свечи, иконки, освященное масло, просфоры, крестики, – все это предлагается в “свечных ящиках”, располагающихся у входа в храм или даже в самом храме.

Если человек знает Евангелие – он тут же вспоминает, что Христос изгнал торговцев из храма. Если человек Евангелия сам не читал – что ж, рано или поздно найдутся “доброжелатели” из какой-нибудь секты, которые не откажут себе в удовольствии ткнуть пальцем в чужой грех. С гневным возмущением они обратят ваше внимание на очевидное противоречие между жизнью православной церкви и Евангелием…Но ведь Евангелие читают и православные священники. Почему же в наших храмах звенят деньги?

Деньги в храме – это плата за то, что мы живем в условиях, весьма отличных от той культурно-бытовой среды, в которой складывались устои православной жизни. Это наша плата за то, что мы живем не в традиционном обществе, не в крестьянской общине. Мы – жители городов, вдобавок северных, а отнюдь не палестинских или греческих.

Представим себе основы церковной “политэкономии” в ту пору, когда господствовало так называемое “натуральное хозяйство”.

Что нужно было для повседневной жизни храма? – Хлеб и вино для таинства Причастия. Воск для свечей, оливковое масло для лампад, ладан для благовонного каждения. Все это совсем не экзотично и не дорого. У греческого, сербского, болгарского крестьянина (а именно оттуда к нам пришел православный уклад жизни) все это было под рукой. Хлеб он выращивал свой. Вино делал из своего винограда. Маслиничное дерево росло на его же пастбище. В качестве ладана могла сгодиться смола, собранная с деревьев (прежде всего – сосен и кедра).

Денег почти не было (особенно на селе). Люди приносили в храм частичку того, что они вырастили или сделали сами. Они не покупали свечи в храме – а приносили из дома свои. Они не покупали в храме бутылочку с маслом для своих домашних лампад, но из дома приносили сделанное их же руками масло. Они не покупали в храме просфор, но свой, домашний хлеб или муку приносили для храма. Они не покупали в церковной лавке ладан, привезенный из-за границы, но сами делились с храмом собранной ими смолой. То, что мы сегодня выносим из храма, еще сто лет назад люди (по крайней мере крестьяне) в храм приносили.

Крестьянин понимал, что он не является творцом своего урожая. Да, его труд и его вклад велик. Но без дождя и без солнца – разве дала бы плод вспаханная им земля?! Всю страду он с надеждой смотрел на небо. Теперь у него есть урожай – и чувство справедливости требует быть благодарным Небу. Частичку своего урожая, частичку своего труда он приносит к алтарю: “Ты даровал этот дар мне, Господи, я благодарю Тебя за него и приношу ответный дар, хотя и символический”.

Именно в этом смысл освящения меда, яблок, винограда в августовские церковные праздники. Яблоки не становятся вкуснее или святее от принесения их в храм. Просто душа учится быть благодарной. Как однажды заметил английский писатель Честертон, религиозное воспитание малыша начинается не тогда, когда отец начинает рассказывать ему о Боге, но когда мать учит говорить “спасибо” за вкусно испеченный пирог.

Итак, люди приносили частичку своего труда в храм. Так сегодня на панихидах, поминая своих близких “за упокой”, люди приносят из дому печенье, яблоки, пряники, сахар, блины и ставят их на панихидный столик. По окончании молитвы часть принесенных продуктов они отдают церковнослужителям, часть – предлагают всем, кто находится в храме, часть – раздают нищим у храма. Вот так же раньше происходило и с важнейшей церковной службой – с Литургией. Люди приносили из дома вино и хлеб, передавили их священнику с просьбой помолиться за тех, кто принес эти дары и о тех, за кого они принесены. Это и было то, что сегодня называется “просфора”. По гречески это слово означает приношение. “Просфора” – то, что приносится в храм, приносится в жертву, а не то, что уносится из храма.

Но сегодня люди дома не пекут хлеб и не делают вино. Более того – ни домашняя выпечка хлеба (в тех семьях, где она сохранилась), ни домашнее изготовление вина или свеч сейчас почти ни для кого не являются основным видом труда. Люди живут иными работами, и эти иные виды труда дают им пропитание и заработок. Но где бы ни работал человек – его религиозная совесть напоминает ему: в своей работе ты пользуешься теми талантами, теми дарами, теми возможностями, что даровал тебе Творец. Так хотя бы частичку их верни в Его храм с благодарностью. Как же инженеру или трактористу, журналисту или учителю частичку своего труда принести в храм? Не деталь же от трактора приносить и не экземпляр газеты со своей статьей… - Так у нас есть знаки, выражающие плодотворность труда в самых разных сферах. Это то, что в современной политэкономии называется “всеобщий эквивалент”. Деньги.

Часть того, что человек заработал, он в виде денег приносит в храм. Эти бумажки он меняет на то, что не сделал сам, но что нужно для службы в храме: на свечи, хлеб (просфоры), вино, масло, ладан… Для постороннего взгляда здесь происходит явная торговая операция: деньги меняются на предметы. На самом деле все иначе. Человек принес свою жертву. Но ведь денежную купюру не зажжешь вместо свечи, а монету не положишь в кадило вместо ладана. Что ж – Церковь заранее позаботилась о том, чтобы нужные вещества были заготовлены. Свечу не нужно делать самому и везти в храм через полгорода. К церковному порогу прихожанин может поднести свою жертву в виде монетки, а уже внутри храма идти со свечой в руке.

Налоговая инспекция видит здесь акт торговли. И, конечно, требует поставить кассовые аппараты в храмах и уплачивать “налог с продаж” свечей и просфор. В чем тут неправда? – Человека понуждают давать жертву совсем не тем, для кого он ее принес. Человек принес свою жертву в храм, а налоговая испекция говорит: нет-нет, вот эту часть мы берем себе. Если люди сегодня больше доверяют Церкви, чем государств – разве в том вина Церкви?

Законодательство гласит, что если предприниматель часть своей прибыли жертвует на церковь, пожертвованная сумма исключается из его налогообложения. Так почему же это правило нередко забывается, когда речь идет о тех копеечках, что живые и небогатые люди (а не юридические лица) приносят к храмовому порогу?

Мы не видим в этом акта купли-продажи. “Свечной ящик” - это скорее тот переходной тамбур, который помогает людям из современной цивилизации безболезненно перейти (хотя бы в одном отношении) в мир древней традиции. И потому мы не считаем, что наличие “свечного ящика” у храма нарушает Евангельскую заповедь или налоговый кодекс.

Патриарх Алексий при встречах с духовенством постоянно подчеркивает: в храмах не должно быть слов “цена”, “стоимость”, “плата”. Лучше говорить “жертва на такую-то свечу”, “пожертвование на такую-то молитву”. А есть храмы, в которых свечи вообще предлагают без всяких разговорах о деньгах. Свечи просто и открыто лежат, а рядом с ними стоит ящик для пожертвований. Кто-то по скудости своих средств берет бесплатно. Но нередко люди опускают в этот ящик не тот рубль, в который реально обошлось производство свечи, а пять или десять рублей – понимая, что здесь не обмен эквивалентами, а жертва…..

Теперь понятно, почему с церковной точки зрения согрешают те, кто покупают (здесь-то – именно покупают) свечи у уличных торговцев или в светских магазинах, не в храме. Если свеча есть символ нашего горения к Богу и нашей жертвы для Него – то что же получается, если вы эту свечу приобрели у обычного бизнесмена? Свеча не молится за нас, вместо нас. Свеча лишь напоминает нам о том молитвенном горении, которое должно быть в наших сердцах. Свеча сегодня не способ освещения храма или квартиры. Она - воплощение той малой жертвы, что мы принесли в храм. Сама же эта малая жертва есть символ той величайшей жертвы, которую христианин должен принести Богу: “Сами себя, и друг друга и весь живот наш Христу Богу предадим”. Да разве можно эту молитву говорить с украденной свечой в руке? Такая жертва приносится не в храм, а мимо храма. И свеча такая горит не Богу, а нашему эгоизму и копеечной “экономии”.

Свеча, купленная на улице и принесенная в храм – не жертва, а нечто противоположное. Это копейка, украденная у храма. Как бы ни заверяли уличные свечные торговки, что их свечи “освященные”. “софринские”, “церковные” – своим собеседникам они предлагают соучастие в грехе.

Да, в прошлом люди свои свечи приносили в храм, а не приобретали их в храме. Но кроме этого, они еще и платили церковную “десятину” (пусть даже не деньгами, а частью своего урожая). Сегодня православная церковь (в отличие от многих протестантских общин) не призывает своих прихожан к столь ощутимой – десятипроцентной – жертве. Но, пусть и малая жертва, чтобы перестать быть актом купли-продажи и приобрести духовно-значимый характер, должна быть все же принесена в храм, а не отдана уличным спекулянтам.

Сегодня слова “жертва” и “жертвенность” не популярны. Но чем настойчивее реклама и массовая культура твердят, что жить надо как можно вкуснее и что “себе в удовольствии не откажешь”, тем важнее для Церкви противостоять этой расчеловечивающей моде. Не о деньгах наш спор с налоговой полицией, которая норовит собрать налоги с тех операций “купли-продажи”, что ей мерещатся в храмах. Так смотреть на церковную жертву, приносимую людьми, все равно, что в крещении видеть лишь закаливающую процедуру. Не ради же закалки люди подходят в крещению. Конечно, происходящее в крестилке можно описать по законам физики и вспомнить не Христа, а Архимеда: сопоставим вес тела и массу вытесненной им воды… Но не ради того, чтобы поднять уровень воды в крещальной купели, опускается туда человек… И как происходящее в крестильной купели не описать законами Архимеда, так и то, что происходит у свечного ящика, не описать лишь по законам Адама Смита, Карла Маркса и Егора Гайдара.

Здесь не торговля, а воспитание души. Осознай тот малый жест, что совершаешь у церковного ящика, не как обычную торговую операцию, но как начальную жертву – и многое начнет меняться в душе. Не купленную свечу с сознанием выполненного покупательского долга надо возжигать на подсвечнике, но огоньком жертвенности освещать свой жизненный путь. Это, конечно, малость. Но и она может помочь человеку осознать, что, кроме работы, в мире есть еще и служение. Кроме того, что продается и покупается, есть еще и то, что жертвуется.

Свечи, некогда необходимые для освещения храма, сегодня утратили это свое назначение. Храм освещается электричеством (Нарва) а за электричество надо платить деньгами. Где храму взять деньги для расчета с городскими службами, если люди даже свечи будут покупать у уличных торговок?

То, что Церкви есть, на что тратить деньги – понятно. Строительство и реставрация храмов, зарплата священникам и певцам, сторожам и уборщицам. Затраты на содержание семинарий, воскресных школ, церковных гимназий и больниц. Аренда помещений для внехрамовых бесед и лекций и покупка эфирного времени для радио- и теле-проповеди. Содержание центрального аппарата и зарубежных миссий и представительств… Откуда же Церковь может брать эти немалые деньги?

В прошлые века большая часть этих средств шла прямо из государственного бюджета. При отделении Церкви от государства на этот источник более полагаться нельзя.

В некоторых странах в распоряжении Церкви (почти исключительно – католической Церкви) остались земельные угодья, пожертвованные ей в течение многих предыдущих столетий, и Церковь может жить за счет сдачи этих земель в аренду. Но и такой вариант в современной России нереален.

В ряде стран (прежде всего – Германия и государства Скандинавии) собирается специальный церковный налог. Каждый гражданин страны обязан определенный процент от общей суммы своих налогов перечислить на церковные нужды (свобода же совести состоит здесь в том, что человек может сам решить – какой именно из конфессий он доверяет свои деньги). Подобный вариант в современной России – явно из области фантазий.

Наконец, те религиозные общины, которые не зависят от поддержки государства, нередко вводят свой внутренний обязательный налог со своих прихожан. Это так называемая “десятина”. Десять процентов от всех своих доходов прихожанин обязан пожертвовать в церковную кассу. Когда-то и на Руси было такое правило (вспомним, что первый православный храм в Киеве назывался “Десятинной церковью”). Но вернуться сегодня к такой практике нам мешает понимание того, что этот шаг означает сокращение и без того крохотных пенсий и зарплат многих наших прихожан на десятую их часть.

Что же в этом случае остается. – Предложить прихожанам жертвовать в храм по мере своих сил (принося копеечные жертвы за свечи и просфорки) в обычные дни и годы их жизни. И при этом предложить им жертвовать в храм более серьезные суммы при тех редких случаях, что бывают в жизни нечасто (прежде всего – при крестинах и венчаниях).

Несомненно, что быть православным прихожанином в этих условиях гораздо “дешевле”, нежели быть протестантом, платящим ежемесячную “десятину”. Но несмотря на это, протестантские проповедники любят поязвить на тему о сребролюбии православных: все мол, у них, за деньги. Нет, далеко не все. Человек может ходить в храм и жить церковной жизнью, не внося в церковную кассу вообще ни копейки.

Никто не заставляет его приобретать свечи. Важнейшие таинства нашей церковной жизни – исповедь и причастие - всегда совершаются без всяких “плат”. Если у человека нет возможности внести надлежащую жертву за крестины, венчание или погребение – по церковным правилам священник обязан согласиться на совершенно безвозмездный труд (труднее будет уговорить хор).

Если у человека нет возможности передать в алтарь записочку о “поминовении” своих близких с приложением к ней жертвенной копейки – и это не беда. Господь знает помыслы наших сердец и состояние наших семейных бюджетов. Если не мелочная корысть и не типичная жажда “халявы” стоят за этим, а действительная бедность – что ж, горячая молитва человека за своих ближних будет Богом услышана. Ведь священник, завершая литургию, опускает в Чашу с искупительной Кровью Христа все частицы, вынутые из переданных в алтарь просфорок. Вынимая эти частички (хлебные крошки) из просфор в начале Литургии, священник зачитывал имена тех людей, что значились в сопроводительных записках. Теперь же все их он опускает в Чашу со словами: “Омый, Господи, грехи поминавшихся зде кровию Твоею честною, молитвами святых Твоих”. Видите: священник не говорит “мною ныне поминавшихся” но – вообще “поминавшихся”. Упоминаемые в этих же словах “молитвы святых” – это отнюдь не только молитвы тех, кого мы привыкли видеть на иконах. Здесь имеются в виду и молитвы тех, кто стоят с нами в храме, тех, кто причастился Крови Христовой на этой Литургии (перед Причастием ведь священник возгласил: “Святая – святым”,то есть святыня Христова дается тем, кто достойно, исповедав свои грехи, очистившись, приступает с Причастию). Как видим, не вместо нас молится священник о наших ближних, но вместе с нами. И поэтому невозможность принести денежную жертву на храм никак не означает, что человек не может приносить молитвенную, сердечную жертву Богу. Исповедуйся, причастись, и, причастившись, помолись о своих ближних - и такая молитва будет значить никак не меньше, чем молитва священника о них в алтаре по переданной тобой записке.

А теперь настала пора открыть главную тайну церковной экономики: Церковь живет на деньги атеистов.

Представьте, что я юный “богоискатель”. Я прихожу в храм и прошу свяшенника меня покрестить. Батюшка, поговорив со мной, понял, что желание-то у меня серьезное, а вот знаний о Евангелии и о нормах цекровной жизни – никаких. Он предлагает мне походить в воскресную школу или на беседы с ним. Проходит время (может, месяц, может – годы). Наконец, и он, и я приходим к выводу, что настала пора для моего сознательного крещения. Возьмет ли с меня, со студента, деньги священник, который немало собственных сил вложил в то, чтобы мое решение стало более осознанным и глубоким? Или скорее он сам сделает мне подарок в день моего духовного рождения? Между прочим, именно так и было со мною в 1982 году – при крещении с меня не то что не взяли ни копейки, но еще и подарили крестик и свечки.

Проходят годы. Юноша растет действительно церковным человеком, регулярно исповедуется, причащается; в храме он бывает не только по большим праздникам… И вот однажды он приходит к священнику не один: “Батюшка, знакомьтесь, это моя Танечка… Мы бы повенчаться хотели…”. Заговорит ли с ним священник о деньгах? Или повенчает своего духовного сына радостно и бесплатно – да опять же еще и очередную книжку по этому случаю подарит?

Проходит год. Молодой человек и его Танечка, за это год также ставшая прихожанкой и духовной дочерью того же священника, подходят к нему с очередной просьбой: “Вот тут у нас, понимаете ли, Ванечка родился… Когда бы нам покрестить его? Кто тут вспомнит о деньгах?

Еще годы остались позади. Татьяна скорбно подойдет к тому же священнику (если он будет еще жив) и скажет: “Овдовела я… Отпойте моего любимого”. И неужели за отпевание человека, воспитанного им, всю жизнь проведшего на глазах у священника, он возьмет деньги у своей же скорбящей духовной дочери?

Вот парадокс городской церковной жизни: постоянные прихожане, подлинные духовные дети священника денег в храм практически не приносят. Храм же живет не на пожертвования прихожан, а на деньги “захожан”. Прежде всего – на деньги тех, кого приносят в храм дважды в жизни: первый раз, чтобы крестить, второй раз - чтобы отпеть. Вот эти практические атеисты, не знакомые ни священнику, ни прихожанам, и передают свои деньги в церковный “свечной ящик”.

Такая система церковной “экономики” сложилась в советские времена. Сегодня она, конечно, усложнилась. Появилась книжная и иконная торговля (есть храмы, в которых честно предупреждают: книги в нашем храме стоят дорого, дороже, чем в светском магазине. Но поймите, дорогие, приобретая книгу именно у нас, вы жертвуете на возрождение храма”). Есть благотворители-спонсоры. Бывает помощь со стороны городских властей.

И оказалось, что теплота человеческих отношений вознаграждается сторицей. Прихожане, полюбившие священника, убедившиеся в бескорыстии его служения, воспринимают как свои нужды храма. И, если не могут помочь сами, находят знакомых в новых российских элитах (в госаппарате, в банках, в сфере бизнеса), знакомят с батюшкой и убеждают помочь. Те же священники, что по-наемнически относились к людям и смотрели на прихожан сквозь купюры – остались один на один со всеми волнами финансового кризиса. На добрых же пастырях, сумевших по человечески, по христиански относиться к людям, сбылись евангельские слова о заботе о земных благах: “Ищите прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам” (Мф. 6,33).
д. Андрей Кураев

В идеале - да. Но, мне кажется, ты путаешь монаха и священника. Священнику тоже надо кушать и, к сожалению, в городах некоторые наглеют. С этим никто не спорит. Число подлецов в рясах всё то же, Евангельское - каждый 12-й.